Развод с миллиардером - Арина Вильде

Тимур замолкает на какое-то время, устало потирает глаза. Этот разговор его тяготит, но я слушаю его, боясь упустить хоть слово. Потому что мне интересно узнать, как он жил без меня. А еще я начинаю ненавидеть эту Катю. Потому что у них с Тимом на всю жизнь останется связь в виде общего ребенка. Ребенка, которого я не смогу ему дать.

– Я всегда недооценивал женщин, Майя, – невесело усмехается он. – Она решила потащить меня под венец самым банальным способом: прекратила принимать таблетки и сообщила прекрасную новость о беременности. Я был взбешен ее поступком, ведь ребёнок – это в первую очередь ответственность, да ещё и на всю жизнь, а ребёнок от женщины, с которой не собираешься строить семью, – не самая лучшая идея. Я не хотел, чтобы он чувствовал себя ненужным, рос в неполноценной семье, завидовал своим братьям и сёстрам, которые родились бы у меня от желанной женщины позже, но потом я успокоился и принял ситуацию. Сказал, что от ребенка не отказываюсь, они ни в чем не будут нуждаться с Катей. Но это совсем не то, что она желала услышать. Несколько месяцев нытья, ссор и истерик закончились тем, что она отправилась на вечеринку, напилась там какой-то дряни, после чего попала в больницу с угрозой выкидыша.

– Ох, – не смогла сдержать вздох удивления. Как можно быть настолько безответственным человеком? Ведь речь идет о здоровье собственного ребенка.

– Она сказала, что ей не нужен этот ребенок. Мы повздорили, но пришли к компромиссу. Я покупаю ей жилье в Майями, кладу на счет некую сумму, а она после родов пишет отказ от ребенка в мою пользу.

– Ты сам его воспитываешь? – срывается с моих губ. Но Тим игнорирует этот вопрос.

– Ярик был таким крохой и так на меня похож. – На лице Тима появляется грустная улыбка, а я могу поспорить над его схожестью с сыном: как по мне, там ни одной общей черты нет. – Я, когда взял его на руки, Майя, понял, что весь мир готов к его ногам положить.

У меня в груди щемит от его слов, потому что мне, скорее всего, никогда не удастся почувствовать это. А ещё я ревную его к сыну. Безумно. В частности потому, что это не наш ребёнок.

– Я нанял няню, поселил их в загородном доме, у меня тогда еще не было судоходной компании, только моя стивидорка, поэтому с легкостью перенес главный офис в столицу, чтобы быть чаще рядом с сыном. О Кате я и думать забыл, мы ведь с ней все порешали, она исчезла из наших жизней, а когда Ярику исполнилось четыре месяца, мне позвонила няня и в приступе истерики сообщила, что мой сын пропал.

Его грудь тяжело вздымается, а на лице играют желваки. Я замечаю, что Тим злится, пальцы сжаты в кулаки, он весь напряжен. Я тоже. Мне не нравится, в какую сторону сворачивает рассказ. История будет нелегкой, понимаю я.

– Она оставила его в коляске в саду на несколько минут, отошла за детской смесью, чтобы покормить его, а когда вернулась, коляска оказалась пуста. У меня не было тогда охраны, потому что в этом не было надобности. Я не успел нажить себе врагов, да и в стране я никому особо не был интересен, бизнес я вёл за границей, поэтому совершенно не понимал, что происходит и кому мог понадобиться мой ребёнок. А когда просмотрел записи из камер наблюдения, то не поверил своим глазам. Катя какого-то хрена вернулась и решила забрать сына. До сих пор не знаю, чего ей надо было: еще денег или же материнский инстинкт проснулся и совесть замучила? Да и никогда не узнаю. Их нашли через три часа. В морге, Майя. И Катю, и моего сына.

Его кадык дергается, он делает резкий вдох, тянется к воротнику, оттягивая его в сторону, словно он душит его, как удавка.

– О господи, – выдыхаю я, едва держась на ногах.

Хочется рвануть к Тимуру, обнять его, утешить. Ведь это в десятки раз больнее, чем потерять нерожденного малыша. Я не держала его на руках, не планировала его жизнь, не видела его глаз, не чувствовала запаха. Моя боль, по сути, ничто в сравнении с его.