Снова почувствуй - Мона Кастен (2022)

Впрочем, после всего, что он рассказал мне о своих школьных годах и своей семье, мне стало ясно, что потребуется куда больше времени, чем пара недель, чтобы избавить его от застенчивости. Я знала, что это сидит где-то внутри него, в конце концов, я сама всего несколько дней назад увидела, каким он может быть, если полностью себя отпустит, – когда мы слушали того пианиста. Мне хотелось, чтобы он чаще себе это позволял и переживал больше таких моментов.

И именно это я мечтала запечатлеть на своих снимках. Ту искру у него в глазах, когда он искренне и всей душой чем-то наслаждался.

Прямо сейчас он не наслаждался ничем. Все казалось показным и ни капли не свободным. А я вдруг почувствовала себя просто ужасно из-за того, что вообще втянула его в ситуацию, где ему было некомфортно. Опустив камеру, я открыла рот.

– Все в порядке? – спросил Исаак, нахмурившись.

– Мне…

– Эй!

Я резко повернула голову. Вдали стоял охранник с собакой и смотрел на нас с Исааком.

– Черт, – тихо выругалась я и в спешке защелкнула крышку на объективе камеры.

– Вы что там делаете? Это частная собственность! – закричал сторож и быстрым шагом направился к нам.

Выпучив глаза, я взглянула на Исаака. Затем одними губами произнесла: «Бежим!»

Он кивнул, и в следующую секунду мы бросились прочь.

– Стоять!

Даже не подумаем.

Я услышала, как громко залаял пес и охранник заорал нам вслед.

Исаак передо мной подбежал к забору и пролез через него. Потом поднял кусок сетки.

– Давай же, Сойер! – прошипел он.

Сердце колотилось так сильно, что я испугалась, как бы оно сейчас не выскочило у меня из груди. Я протиснулась сквозь проволоку.

– Немедленно остановитесь!

Исаак схватил меня за руку и потащил за собой. Проклятье, а он быстрый. Одной рукой я придерживала фотоаппарат, пока мы пересекали парковку и неслись к прилегающей лесной зоне. В какой-то момент собачий лай затих. Тем не менее мы не затормозили, а, спотыкаясь о мелкие заросли и ветки, неслись по одной из пешеходных троп вглубь леса.

– Не могу больше, – прохрипела я и согнулась пополам, чтобы опереться руками на колени. Начала жадно глотать ртом воздух.

И тут внезапно услышала звук, совершенно не подходящий к ситуации, в которую мы только что угодили. В отличие от меня Исаак не задыхался.

Он смеялся. По-настоящему громко смеялся.

Вот псих.

Я уперла руки в колющие бока, сдула с потного лба прядь волос и вскинула на него взгляд.

Он закинул руки за голову и поднял лицо к небу. И смеялся.

Никогда еще я не видела его таким.

Он был необыкновенно красив.

Не отрывая взгляда, я нащупала камеру и подняла ее к глазам. Плевать на фон или на то, что свет отбрасывал яркие пятна на его грудь и нос. Главное, что это по-настоящему.

Когда щелкнул затвор, Исаак посмотрел на меня. С улыбкой покачал головой.

– И что ты только со мной делаешь? – спросил он.

А я чуть не задала ему тот же вопрос.

Вечером у нас с Исааком снова была совместная смена в стейк-хаусе. В районе половины восьмого зашла Доун и уселась за барную стойку. Она покрутила головой в поисках Исаака, который в это время накрывал на один из столиков.

– Он хорошо выглядит, – отметила она, качнув головой.

– Знаю, – процедила я сквозь стиснутые зубы.

В морозильнике под мойкой открутился винтик и потерялся среди кубиков льда. Я искала его минут двадцать. У меня уже онемели руки.

– То есть, – невозмутимо продолжила Доун, – он и раньше хорошо выглядел. Но теперь в нем появилось что-то смелое, с новой прической и всем остальным.

– Мм, – промычала я. Я почти не сомневалась, что у меня вот-вот отвалятся пальцы.

– Изначально этот проект казался мне плохой идеей. Но сейчас? – На меня упала тень, и я поняла, что она перегнулась через прилавок и посмотрела на меня вниз. – По-моему, ты очень даже идешь ему на пользу.