Я беду от тебя отведу - Ульяна Динова (2017)

Учительница в школе частенько заставала меня спящей во время занятий, и мне приходилось проводить остаток урока стоя за партой, что стало причиной насмешек одноклассников. Хотя удивительный факт: учёба давалась мне чересчур легко — гораздо легче, чем остальным моим сверстникам. Пожалуй, я даже вообще никогда не прилагала никаких сверхусилий в освоении школьной программы, словно я когда-то уже всё это проходила — и не по одному разу. Большая часть учебных предметов, за исключением биологии, представлялась мне скучной и неинтересной. Какое-то внутренне чутьё подсказывало мне, что я вынужденно трачу отпущенное драгоценное время на нечто второстепенное и ненужное. Поэтому, едва раздавался звонок с последнего урока, я первой выбегала из тяготивших меня стен школы и мчалась, словно истомившаяся птица, вырвавшаяся из клетки на свободу, в мой любимый лес или к реке, чтобы насладиться абсолютным состоянием покоя и побыть в одиночестве, в котором я так остро нуждалась.

Сколько помню, мы всю жизнь жили с бабушкой на самой окраине небольшого городка Велижа Смоленской области. Здесь я родилась и выросла.

Своего отца я никогда не видела, поскольку он погиб в тот день, когда я появилась на свет. Трагические события тех лет до сих пор остаются тайной, покрытой мраком за семью печатями. 10 августа 1986 года папа возвращался домой на электричке, спеша поздравить мою мать с рождением меня, но по нелепой случайности ввязался в пьяную драку в тамбуре вагона. Негодяи несколько раз ударили отца ножом, а затем, забрав его деньги и документы, отжали двери и выбросили ещё живого в реку, когда поезд проходил по мосту. По крайней мере, так было написано в протоколе, давно погребённом в пыльных следственных архивах. Труп нашли спустя шесть суток после убийства, когда его прибило к берегу, и бабушка, ездившая на опознание, всё никак не хотела признавать в мёртвом распухшем теле с обезображенным, изъеденным рыбами лицом, своего полного сил и здоровья сына. Убийц никто, естественно, искать не стал, и, наверное, они до сих пор где-то живут, ходят среди людей, дышат одним с ними воздухом. А моему отцу так навсегда и осталось 29 лет…

Маму я почти не помню. Она оказалась психологически слабой и быстро сломалась под грузом навалившихся проблем. После смерти отца она, никогда не бравшая в рот ни капли спиртного, почти сразу стала сильно выпивать, и делала это так, будто хотелаубить себя. От сильных переживаний у неё пропало молоко, и меня выкормила чужая женщина, у которой умер младенец, родившийся почти в одно время со мной.

По рассказам бабушки, раньше мы жили в большом доме в самом центре города, напротив мебельного завода, но из-за безудержного пьянства матери у нас случился сильный пожар, и наша квартира со всем нажитым имуществом в один миг сгорела дотла. Именно тогда-то городская администрация и выделила нам этот старый покосившийся домик на окраине, в котором мы проживаем по сей день. Мама умерла от разрыва печени, когда мне было три с небольшим года. До сих пор из глубин прошлого у меня в памяти всплывает мрачная картина похорон моей матери. Крупными хлопьями падает мокрый ноябрьский снег. Проститься с мамой пришли только двое: бабушка и я. Мы стояли молча вдвоём над могилами, куда погребли их обоих — моих родителей — без панихид и отпеваний. Несколько увядших гвоздик и стук мёрзлых комьев земли по крышке гроба. Других родственников у нас не было.

Я была ещё в то время слишком мала и не могла до конца осознавать, что такое смерть. Я всё ждала, что мама придёт, она ведь и раньше часто куда-то уходила, но всегда возвращалась. Лишь несколько дней спустя я почувствовала, что она больше не придёт никогда, и разрыдалась так сильно, что у меня началась истерика и пошла носом кровь. Бабушке всё никак не удавалось успокоить меня, и ей пришлось вызывать мне скорую помощь, чтобы остановить кровотечение.