Изменить судьбу - Юлия Богатырёва (2018)

— Извини — смущенно прошептала я — больше не буду тебя смешить — я вгляделась в парня: лицо у него было бледноватым, скулы заострились. И мне вдруг вспомнилось, что, по-хорошему, ему сейчас надо больше отдыхать и восстанавливать силы, а не болтать со мной. Поэтому я предложила — давай ты попробуешь поспать, а я рядом посижу. Договорились?

— Да не хочу я спать, когда ты здесь! — попробовал сопротивляться парень, но я уже твердо решила про себя, что мое присутствие не должно мешать его отдыху и скорейшему выздоровлению, поэтому безапелляционно заявила ему:

— Адам, или ты будешь спать и восстанавливаться, когда я рядом, или я уйду, и тебе все равно придется делать это в одиночестве. Выбирай.

Наверное, мой друг понял по моему лицу, что я вовсе не шучу, потому что сразу послушно закрыл глаза и раздраженно пробурчал:

— Ладно, ладно. Уже сплю — я встала с кровати, но он тут же схватил меня за руку, открыв глаза — Ты куда?

— Да не бойся ты, никуда я не денусь. Просто стул себе возьму и рядом с твоей кроватью поставлю, чтобы тебе спать не мешать. Закрывай глаза и спи — Парень расслабился и сразу же отпустил мою руку.

Я нашла стул и села рядом. Воцарилось молчание. Чтобы не скучать, я смотрела в окно, но там ничего необычного не происходило: падал снег, ездили машины, бегали люди. Усыпляющий пейзаж. Так прошло минут пятнадцать — двадцать. Мне наскучило смотреть в окно, и я перевела взгляд на Адама: он явно не спал — ресницы у него трепетали.

— Не спишь? — вздохнув, тихо спросила я.

— Не получается заснуть — ответил он, открыв глаза — вот если бы ты лежала рядом, может и получилось бы.

Это заявление вызвало у меня улыбку:

— Нельзя. Если медсестра нас увидит, то выгонит меня и пропуск отберет, ты же знаешь. Даже не представляю, чем тебе помочь… Может колыбельную спеть? — в шутку предложила я.

— А ты можешь? — оживился парень и с огромным интересом уставился на меня.

— Ну, я Наде иногда пою, когда она болеет и уснуть не может — призналась я смущенно — но вообще-то я пошутила. Не собираюсь я петь.

— Э нет, так не пойдет — возразил Адам — я очень хочу услышать твою колыбельную. Раз сказала «а», так теперь говори и «б». Нечего идти на попятную — я уже открыла рот, чтобы отвертеться от этой глупой затеи, но парень меня опередил — Не споешь, я спать не буду! — заявил он таким решительным тоном, что сразу стало ясно: этот упрямец не успокоится, пока не услышит то, что желает.

«Блин! И кто меня за язык тянул?!» — досадливо подумала я, а вслух недовольно проворчала:

— Ну ладно, спою, но только одну.

И тихонько спела ему «Спят усталые игрушки», стараясь смотреть в окно, а не на Адама, чтобы не смущаться. Я чувствовала себя как-то неловко от того, что пою эту детскую колыбельную взрослому парню, практически своему ровеснику, а не младшей сестренке, поэтому, когда я закончила петь, то не сразу решилась посмотреть в глаза своему другу. Адам молчал, никак не комментируя мои вокальные данные, и я обрадовалась: может, все-таки заснул? Но взглянув на него, я убедилась, что это не так: он смотрел на меня таким завороженным взглядом, что я смутилась. В его глазах застыло немое восхищение:

— Оль, почему ты никогда не пела мне раньше? У тебя такой чудесный голос!

— Угу. Только не надо мне льстить. Ты так говоришь только потому, что меня любишь — улыбнувшись, проворчала я.

— Да нет же, причем здесь лесть? Я, правда, в восторге. Знал бы раньше, давно бы раскрутил тебя на это занятие. Спой мне еще, а?

— Ну уж нет! Мы договаривались только на одну колыбельную! — запротестовала я.

— Ну так и что же? Не пой мне другую, спой ту же самую — Адам так хитро улыбнулся, что я засмеялась — Правда, Оль, не понимаю, чего ты так стесняешься. У тебя отлично получается. Давай, спой еще разок, а я уж, так и быть, постараюсь заснуть.