Идти туда,где ты - Марина Светлая (2020)

Логинов быстро поцеловал ее шею, спустился ниже, к груди, прикрытой шелком сорочки, прикусил сосок. Хрипло выдохнул и перекатился на спину. Больше ничего не говорил, и дыхание его постепенно становилось тише, пока совсем не успокоилось.

А Алиса, проворочавшись около часа, в конце концов, поднялась и ушла в ту самую полугостиную-полукабинет, где и просидела до самого утра в обнимку с ноутбуком под аляповатым абажуром, расписанным ею еще в бытность учебы в Политехнике. Результатом предутренних бдений стала беседка, о которой давно разглагольствовал хозяин дома, где Логиновы снимали одну из четырех квартир, на втором этаже, а сам владелец дома располагался на первом, по диагонали от них, и был неопасно помешан на своем саде, разбитом еще его прадедом вокруг дома и усердно хранимым каждым поколением.

Когда она добрела до кухни, оказалось, что Ника уже нет. Включив кофеварку, равнодушно подумала, что он к ней даже не заглянул с утра. В последнее время, чем реже они пересекались, тем спокойнее она себя чувствовала. И все чаще Алису посещали мысли о разводе, который должен бы стать облегчением для них обоих. С каждым днем, месяцем, годом они лишь сильнее загоняли себя в угол безысходности. Никита отвлекался на стороне, Алиса делала вид, что ни о чем не догадывается, избегая сцен и истерик. Не в ее праве требовать от него верности. И все же она бы слукавила, если б сказала, что ее это не волновало. Ранило – с самого первого дня и до вчерашнего вечера. Самая последняя дурочка поняла бы, что означает «много работы» и «буду поздно». Но, стоило признать, ночевал Никита всегда дома. Наличие жены обязывало. Алиса прекрасно понимала это, и понимала, что мешает ему построить другую жизнь, где он сможет найти счастье, которого она никогда ему не даст.

Аромат кофе, распространившийся по кухне, вернул ее к действительности. Еще через несколько минут в помещение прошлепала босая и растрепанная Соня.

- Проспала, - звонко сообщила она со своим легким акцентом и нырнула в холодильник, чтобы вынырнуть с бутылкой молока.

- Ну молодец! – отозвалась Алиса. – А кто убеждал, что взрослая, ответственная и все сама?

- Ну так ведь взрослая, ответственная и все сама! – расплылась в широкой улыбке девочка, открутила с бутылки крышку и хлебнула молоко прямо из нее. – Уже почти выхожу.

- Пончик съешь! Лучше два, - сказала мать, прекрасно понимая, что Сонька все равно сделает по-своему. С унаследованным упрямством Алисе удавалось бороться с огромным трудом, и сегодня определенно не тот случай, когда у нее есть на это силы.

- В школе съем! – отмахнулась Софья Куликовская и умчалась одеваться.

Перед самым выходом еще раз залетела на кухню, поцеловала мать в щеку, схватила со стола приготовленные пончики. И так же стремительно вылетела. Училась она в паре кварталов и почти с самого первого дня в школу ходила самостоятельно. Независимость ее характера поистине впечатляла. Особенно если вспомнить, сколько ей лет. Но к этому времени она говорила уже на трех языках. Дома – по-русски. Вне дома – по-польски. Английским владела свободно. А теперь бредила еще и испанским. Собственно, для того в языковой лагерь и отправлялась к удовольствию отца и сожалению Алисы. Но запрещать ей что-либо было действительно крайне затруднительно.

Оставшись в одиночестве, Алиса некоторое время уныло смотрела в чашку. Снова мимолетно мелькнула мысль о разводе – как отнесется к этому Сонька? Что важнее – удобство дочери или чувство безнадежности, живущее где-то глубоко внутри, там, откуда всегда приходила боль.