Конец лета - Даниэла Стил (1993)

— Пять дней в месяц? Пять дней в году? Что-то в этом роде? — Задавая ему эти вопросы, она смотрела в окно. У нее было ощущение, как будто ее приговорили к повторению всей ее жизни в течение первых восемнадцати лет ее замужества. — А когда я буду видеться с тобой, Марк? Два раза в месяц за обедом, когда ты в городе и у тебя не будет запланированного обеда где-либо еще?

— Так больше не будет, Дина. Я обещаю.

— А почему бы и нет? Так было всегда.

— Тогда было все по-другому. Я кое-что понял теперь.

— Неужто? Что же именно? — Она чувствовала горечь разочарования, наблюдая за ним, сидящим за рулем, но его голос зазвучал мягко и печально, когда он заговорил, не отрывая глаз от дороги.

— Я понял, что жизнь очень коротка и проходит быстро. Мы уже поняли это вдвоем раньше, дважды, но я быстро забыл. Теперь я знаю. Мне об этом снова напомнили. — Дина склонила голову и ничего не сказала. Но он знал, что попал в цель. — После Пилар, после двух других неужели ты можешь лишить жизни этого ребенка?

Она была настолько потрясена тем, что он угадал ее мысли, что не отвечала в течение длительного времени.

— Я не уверена.

— Зато я вполне уверен. Это убьет тебя. — Ее напугал его тон. Может быть, он и вправду знал. — Вина, угрызения совести доконают тебя. Ты не сможешь никогда ни думать, ни любить, ни жить, ни даже рисовать. Я гарантирую это. — Одна только мысль об этом приводила ее в ужас. И, возможно, он был прав. — У тебя нет соответствующего эмоционального склада, чтобы быть столь хладнокровной.

— Другими словами, — вздохнула она, — у меня нет выбора.

Он не ответил.

В этот же вечер в девять тридцать они отправились спать, не сказав друг другу ни слова. Утром перед тем, как уехать, он нежно поцеловал ее в лоб. Он заказал такси до аэропорта.

— Я буду звонить тебе каждый вечер. — Он выглядел озабоченным, но явно довольным; в глазах у него уже не было такого ужасного беспокойства, осталась лишь горькая печаль — он все еще переживал по поводу утраты Пилар. — Я обещаю, дорогая. Буду звонить каждый вечер. — Он повторил фразу, но она смотрела мимо него.

— А она тебе разрешит? — Он пытался не замечать ее язвительного вопроса, но она намеренно взглянула на него, лежа в кровати. — Ты слышал меня, Марк. Я полагаю, она едет с тобой. Я права?

— Не говори глупости. Это деловая поездка.

— А в последний раз тоже была деловая?

— Ты просто нанервничалась. Давай прекратим. Мне не хочется ругаться перед отъездом.

— С чего это вдруг? Боишься, что это скажется на ребенке? — На какой-то безумный миг ей захотелось сказать ему, что это не его ребенок, но горькая правда заключалась в том, что, учитывая срок беременности, это был именно его ребенок.

— Дина, пока меня не будет, постарайся отдохнуть. — Он взглянул на нее с видом заботливого папаши, послал воздушный поцелуй и тихо прикрыл дверь.

Она лежала совсем тихо, прислушиваясь к звукам, раздававшимся в доме свекрови. До сих пор никто ничего не знал. Это был «их секрет», как назвал его Марк.

В доме было тихо, когда она проснулась на следующее утро. Она лежала в кровати, всерьез размышляя, что делать. Она могла улететь в Сан-Франциско, пока Марк был в Греции, могла сделать аборт и стать свободной, но она согласилась со справедливостью всего того, что он сказал ей. Решиться на аборт означало разрушить и свою, и его жизнь. Она уже достаточно настрадалась от всех потерь. А что, если он прав? Если это был Божий дар? А что, если… что, если этот ребенок Бена? Последний лучик надежды забрезжил и тут же погас. Два месяца, сказал он, и молодой, застенчивый доктор согласился с этим. Он не может быть от Бена.