Конец лета - Даниэла Стил (1993)

Она сидела некоторое время, смотря на него, задумавшись над тем, что им предстоит и что они будут делать. Один день изменил очень многое. Пилар. Женщина, которая была с ним в аэропорту. Она поняла теперь, откуда он взял автомобиль и где оставил свой чемодан. Ей хотелось возненавидеть его за это, но теперь ей было все безразлично. Она вдруг вспомнила, что ей надо позвонить Бену. На часах Марка было уже восемь тридцать. В Сан-Франциско полночь. Он мог еще не спать, и она должна позвонить ему сейчас, пока есть возможность.

Она пригладила рукой волосы, надела снова жакет и схватила сумочку. Она позвонит с почты, через полквартала отсюда, откуда обычно звонили жители Парижа, у которых не было телефонов. Ей не хотелось, чтобы в телефонный счет квартиры свекрови попал его номер.

Она почувствовала, как ее тело онемело, когда она спускалась в маленьком лифте, а затем с трудом прошагала полквартала до poste[68]. Она не могла идти ни быстро, ни медленно; она просто шла одним шагом, как заведенная, пока не нашла телефонную будку на почте и не закрыла за собой дверь.

После двух гудков ее сразу же соединили. Она чувствовала, как дрожит в ожидании, и наконец услышала его голос. Он звучал сонно, и она поняла, что Бен давно спал.

— Бен?

— Дина? Дорогая, как ты?

— Я… — И она запнулась. Она не могла говорить.

— Дина?

Она так дрожала, что не могла произнести ни слова.

— О, дорогая. Что?.. Ей очень плохо? С той минуты, как ты уехала, я думаю все время о тебе. — Короткое сдержанное рыдание было ответом на его слова.

— Дина! Пожалуйста, родная, успокойся и скажи мне. — Но внезапно словно его осенило. — Мой Бог, она… Дина? — Голос его стал удивительно тихим.

— О, Бен, она умерла сегодня утром. — Сказав эти слова, она некоторое время не могла говорить.

— О, мой Бог, нет. Родная, ты одна? Где ты?

— На почте.

— О, Боже, что ты там делаешь?

— Я решила позвонить тебе.

— А… он тоже в Париже?

— Да. — Она снова пыталась справиться с дыханием и успокоиться. — Он приехал вчера вечером.

— Я так сочувствую. Вам обоим.

Она снова зарыдала. Она не стеснялась Бена, она могла попросить его о помощи и открыто показать, как он был ей необходим. С Марком она не могла быть такой, какая она есть на самом деле. Ей надо было жить по им установленным правилам, быть тем, кем он хотел ее видеть.

— Ты хочешь, чтобы я приехал? Я могу улететь с первым утренним рейсом.

И что делать? Она задумалась. Пилар уже не вернешь.

— Я бы очень этого хотела, но в этом нет смысла. Я буду дома через пару дней.

— Ты уверена? Я не создам для тебя неудобств, и, если надо, я немедленно приеду. Ты хочешь?

— Очень. — Она улыбнулась сквозь слезы. — Но лучше не надо.

— А… все остальное? — Он пытался не выдавать голосом ни свою заинтересованность, ни свое расстройство.

— Я не знаю. Мы должны будем это обсудить.

Он знал, что она имела в виду Марка.

— Ну что ж, теперь тебе уже не стоит переживать. Постарайся справиться с этим, и тогда мы вместе преодолеем остальное. Вы… собираетесь это делать в Штатах?

— Похороны? — Выговорив это слово, она думала, что умрет сама. Рука ее страшно дрожала. Она еще крепче сжала трубку. — Нет, Марк хочет, чтоб это было здесь. Все это не имеет значения. Я думаю, что и Пилар согласилась бы с ним. В любом случае я буду дома дня через два-три.

— Как бы я хотел избавить тебя от всего этого.

— Это… — она с трудом продолжила, — не имеет значения. Со мной будет все нормально. — Разве? Она не была уверена в этом. Никогда в жизни она не ощущала себя так неуверенно.

— Запомни, если я тебе нужен, я приеду. Куда бы я ни отправлялся в ближайшие несколько дней, я оставлю свой телефон, с тем чтобы ты могла всегда найти меня. Хорошо?

— Хорошо. — Она сделала попытку улыбнуться, сказав это, но лишь снова заплакала. — Можешь ли ты… можешь ли позвонить…

— Ким?