Ганнибал - Харрис Томас (2001)

Лежа в ногах постели Мэйсона, в полной тьме, Марго Верже – щеки ее были словно стянуты высохшими обильными слезами – слушала его разговор с Корделлом. Она пыталась уговорить Мэйсона, а он взял и заснул. Очевидно, Мэйсон решил, что она ушла. Она старалась дышать открытым ртом, в такт шипению респиратора, чтобы ее присутствие не обнаружили. Промельк сероватого дневного света в приоткрывшейся двери – это вышел Корделл. Марго недвижно лежала на постели. Ей пришлось ждать почти двадцать минут, пока дыхательный аппарат не начал работать в ритме «Мэйсон спящий». Только тогда она вышла из комнаты. Угорь заметил, как она уходила, Мэйсон – нет.

ГЛАВА 61

Марго Верже и Барни стали часто проводить время вместе. Разговаривали они не так уж много, но вместе смотрели футбольные матчи по телику в рекреационном зале, сериал «Симпсоны», иногда слушали концерты по образовательной программе и вместе следили за развитием событий в фильме «Я, Клавдий». Когда Барни должен был работать и пропустил какие-то эпизоды, они заказали видеопленку.

Марго нравился Барни, ей нравилось быть с ним на равных, просто «еще одним парнем». Он – единственный из всех, кого она знала, – держался с ней совершенно хладнокровно. Барни был очень умен и вроде бы немного не от мира сего. Это ей тоже нравилось.

Помимо информатики, Марго была хорошо образована в области изящных искусств. Самоучка Барни имел обо всем собственные представления, порой наивные до инфантильности, но порой свидетельствовавшие о его глубокой проницательности. Марго как бы создавала контекст для его представлений. Ее образованность была широким, открытым плато, границы которого определял разум. Но это плато покоилось на вершине, подножием которой была психика Марго, точно так же, как мир человека, считавшего, что земля плоская, покоился на спине черепахи.

Марго отплатила Барни за его шутку насчет необходимости п?исать, присев. Она была уверена, что ноги у нее – сильнее, чем у него, и время доказало, что это действительно так. Сделав вид, что ей трудно выполнять толчок, она вызвала его на спор и отыграла свою сотню долларов. Кроме того, используя свои преимущества, – ведь весила она гораздо меньше, чем он, она смогла больше раз подтянуться на одной руке, правда, пари она держала только о правой, поскольку левая была повреждена еще в детстве, когда она однажды попыталась сопротивляться Мэйсону.

Иногда, по вечерам, когда Барни заканчивал свою смену у Мэйсона, они тренировались вместе, подстраховывая друг друга на скамье. Тренировки шли в полную силу, чаще всего – в полном молчании, слышалось лишь их дыхание. Иногда за весь вечер они произносили только «спокойной ночи», когда Марго собирала свою спортивную сумку и скрывалась в семейной части дома, куда служащим доступа не было.

В этот вечер она явилась в тренажерный зал прямо из комнаты Мэйсона, со слезами на глазах.

– Эй-эй, – сказал Барни. – С тобой все в порядке?

– Да так, семейные дрязги, что тут еще скажешь? Я в порядке, – ответила Марго.

Сегодня она работала с дьявольским усердием – слишком тяжелый вес, слишком много повторений.

Один раз Барни даже подошел к ней, отобрал гантель и покачал головой:

– Так ты порвешь себе что-нибудь, – сказал он.

Она еще вовсю работала на велосипеде, когда Барни закончил тренировку и отправился в душевую. Он стоял под обжигающими струями, давая горячей воде унести с собой всю усталость, все тяжкие впечатления долгого, трудного дня. Душ при тренажерном зале был общий, с четырьмя душевыми головками наверху, еще несколькими на уровне поясницы и ниже – у бедер. Барни любил включить два душа сразу, чтобы потоки воды сливались на его крупном теле.