Закон Моисея - Эми Хармон

— Покраска закончена. Скоро привезут ковер. У меня даже есть покупатель. Нет причин оставаться, — я сложил неиспользованные галлоны с краской в свой грузовик и вернулся обратно в дом, составляя мысленный список того, что еще необходимо сделать, прежде чем я смогу убраться подальше из этого города.

— Ты выяснил, что у тебя был сын. С девушкой, в которую, как ты говоришь, не был влюблен, но которую не можешь выбросить из головы. Ты также узнал, что твой сын — ее сын — погиб при трагических обстоятельствах.

Я игнорировал Тэга и сворачивал оставшуюся ветошь. Ковровое покрытие должны были привезти сюда через час. Как только его уложат, женщина, которую я нанял, чтобы прийти и навести порядок, смогла бы приступить к уборке. Вообще-то, мне следовало бы позвонить ей и узнать, не сможет ли она начать в этот же день с кухни и ванной комнаты, просто чтобы ускорить процесс.

— Все это ты узнал вчера. Сегодня ты пережил это. Завтра ты уезжаешь.

— Я бы уехал сегодня, если бы мог, — резко ответил я.

Я не видел Илая на протяжении двадцати четырех часов с тех пор, как он показал мне, как умер.

— Джорджия знает о твоем отъезде?

— Она сказала мне оставить ее в покое. К тому же, она мне не верит.

Это заставило Тэга умолкнуть, и его шаги замедлились. Он провел всю ночь, с пристрастием выпытывая у меня детали, но об этом факте я забыл упомянуть. Я не рассказал ему, что мы были в поле, оба эмоционально истощенные, как лежали на спине и смотрели в небо, потому что не могли посмотреть друг на друга. Я не рассказал Тэгу, что Джорджия ответила на мои слова о том, что Илай привел меня обратно.

***

— Единственное, что не дало мне сломиться, это правда, — произнесла она.

Я молчал, не понимая значения ее слов, и ждал, что она объяснит мне.

— Люди говорили «он в лучшем месте», или «ты увидишься с ним снова», или «он на небесах». Что-то в этом роде. Но это только ранило меня. Это заставляло меня чувствовать себя недостаточно хорошей для него, так, словно ему было бы лучше без меня. И это сыграло свою роль в том, что я и так подозревала — я не была достаточно хорошей для него. Я была молодой и глупой, и я не была достаточно заботливой.

Ее боль ощущалась в воздухе так явственно, словно была осязаемой, и когда я попытался вздохнуть, она заполнила мои легкие, мое горло сжалось, а грудь отчаянно нуждалась в кислороде. Но Джорджия не остановилась.

— После несчастного случая единственное, что я считала истиной, это то, что Илай мертв. Я убила его. И с этим мне придется жить всю оставшуюся жизнь.

Джорджия решительно посмотрела на меня. Огонь, свойственный ей прежде, снова зажегся в глазах, будто она ждала, что я стану с ней спорить. Но препирательство было последним, что бы я стал делать. Я уже давно уяснил, что люди думают то, что хотят думать, верят в то, во что хотят верить, и никакие разговоры не изменят их мнение. Поэтому я встретил ее пристальный взгляд и ждал.

— Он мертв, Моисей. Такова истина. Я жива. И это истина. Я не собиралась убивать его. Еще одна истина. Я бы отдала ему свою жизнь, если бы могла. Я поменялась бы с ним местами, если бы могла. Я бы сделала все, что угодно, только бы вернуть его обратно. Отдала бы все, что есть. Пожертвовала бы всем, чем угодно. Кем угодно. И это тоже правда.

Внезапно Джорджия замолчала и сделала глубокий вдох, который был дрожащим и прерывистым, словно ее горло сжалось слишком сильно, чтобы она могла вздохнуть полной грудью. Она разорвала зрительный контакт, повернув голову так, словно мое кажущееся принятие ее правды слегка ошеломило ее.

— Поэтому, пожалуйста, не лги мне, Моисей. Это все, что я прошу — не лгать мне. И я не стану лгать тебе. Я расскажу тебе все, что ты захочешь знать. Но не лги мне.