До последнего слова - Тамара Стоун (2019)

Я не заметила, когда Кэролайн убрала ладонь с моего плеча, но когда открываю глаза, закончив декламировать, она уже сидит в глубине комнаты. Она хлопает и одобрительно восклицает вместе с остальными, и хотя меня по-прежнему бьет дрожь, чувствую я себя совершенно иначе – мной владеет уже не страх, а эйфория.

Челси. Я вспоминаю имя этой девушки, как только вижу ее улыбку.

И тут в меня со всех сторон летят клеящие карандаши, и я со смехом начинаю от них отбиваться. А один ловлю прямо на лету.

Эй-Джей поднимается на сцену и подходит ко мне.

– Поздравляю, – говорит он.

Наклоняюсь поближе к нему.

– Вы же вроде еще должны проголосовать? – шепотом напоминаю я.

Он шутливо пихает меня локтем.

– Мы уже это сделали, – сообщает он, указывая на клеящие карандаши, которыми усыпана вся сцена. А потом кивает на тот, что я успела поймать. – Ну давай. Время скрепить наш союз.

Намазываю клеем заднюю часть листка со стихотворением, слезаю со сцены и прохожу мимо собравшихся в дальнюю часть комнаты. Останавливаюсь неподалеку от Кэролайн, отыскиваю свободное место на стене и оставляю на ней свои слова.

С тобой растаять

Спустя три недели сияю от радости, отпирая после обеда свой шкафчик.

Сегодня я прочла простое стихотворение из шести слов, написанное на ярко-розовом листе из блока бумаги для заметок. На одной стороне листочка было написано: «Что видишь ты…», а на другой: «Совсем не я».

Я переживала, что Поэты сочтут стихотворение из шести слов халтурой, но заставила себя не поддаваться сомнениям, и читала его с гордо поднятой головой, даже ни капельки не вспотев. Когда я закончила, все вскочили и принялись шумно мне аплодировать, как и всегда. Я приклеила стихотворение к стене, согнув листок так, чтобы были видны обе его стороны.

Четыре выступления со сцены. Четыре стихотворения на стене. Я пока не чувствую себя членом «Уголка», но во всяком случае участвую в жизни Поэтов.

Достаю из рюкзака розовый блок для заметок и старательно переписываю то самое стихотворение на новый листок, а потом внимательно изучаю дверцу своего шкафчика в поисках подходящего места для этого стихотворения. Перемещаю несколько изображений, и в итоге три фотографии, которые велела мне распечатать Психо-Сью, частично накладываются на снимки, на которых изображены девчонки из «Восьмерки» и я. Постановление об уровне шума кажется мне лишним, так что я комкаю его и бросаю в рюкзак. Фотографию, на которой я стою на трамплине, я перемещаю поближе к маленькому зеркальцу, а между ними вклеиваю листочек с надписью «Что видишь ты…».

* * *

Когда я выхожу из кампуса, вовсю палит солнце. Уже конец октября, но в этих местах еще стоит бабье лето и температура поднимается почти до тридцати градусов по Цельсию. Открываю дверцу машины, откидываю голову, подставляя лицо солнечным лучам, и зажмуриваюсь. Тепло солнца меня успокаивает. Но вода успокоила бы куда лучше. Мне не терпится вновь нырнуть в бассейн.

Кидаю рюкзак на пассажирское сиденье, поворачиваю ключ зажигания, но прежде чем cдать назад, пробегаюсь по своим плей-листам в поисках музыки, которая лучше всего подойдет под настроение. Останавливаю выбор на плей-листе под названием «Давай же танцевать!»

На парковке практически пусто, поэтому я быстро выезжаю на улицу. Ожидая зеленого сигнала светофора, напеваю себе под нос, а когда он загорается, поворачиваю налево, выезжаю на шоссе и еду через весь город в сторону бассейна. Пересекаю всего один квартал и вновь встаю на светофоре. Прибавляю громкость в колонках. В ожидании зеленого выглядываю в пассажирское окно. И тут у меня перехватывает дыхание.