Моя леди Джейн - Броди Эштон, Джоди Мидоуз, Синтия Хэнд (2019)

Гиффорд тоже казался несколько растерянным, словно мысль о совместном… создании потомства в его голове тоже еще не укоренилась.

Джейн изо всех сил сжала зубы. Итак, у нее волосы рыжие, а он предпочитает брюнеток. Может, она и вправду настолько непривлекательна, что никому, даже человеку столь сомнительной добродетели, как Гиффорд Волокита, не захочется с ней… Она страшилась даже сформулировать эту мысль. Только не сейчас. Каким там выражением пользовалась мама?

Наикрепчайшие объятия.

Когда Джейн была помолвлена с Хамфри Хэнгроттом, мать старалась как-то подготовить ее к первой брачной ночи.

– Наикрепчайшие объятия могут оказаться неприятны, – говорила леди Фрэнсис, – но это непременная часть таинства брака и твой долг как жены. Ты должна произвести на свет столько отпрысков, сколько только сможешь. Само это… событие, как правило, непродолжительно. Не следует слишком много о нем думать.

Джейн в ответ только в ужасе смотрела на мать, не отрываясь, а позже проштудировала все книги по анатомии, какие только были к тому времени написаны. Между мужским и женским телом имелись очевидные различия – всякий заметит. Теперь она открыла для себя и отличия, не столь очевидные. Не так уж сложно оказалось вникнуть в то, что составляет суть процесса, и в то, каким кошмаром «наикрепчайшие объятия» могут оказаться для женщины.

И вот теперь, когда священник объявил, что настало время для торжественной клятвы верности, в животе у Джейн что-то словно окаменело, и букет заскользил во внезапно вспотевших ладонях.

Свою «партию» Гиффорд отыграл абсолютно ровным, бесстрастным голосом:

– Я, Гиффорд Дадли, клянусь тебе в вечной преданности. Обещаю любить и защищать тебя, никогда не изменять ни единым помыслом и сделать тебя самой счастливой женщиной на свете. Моя любовь к тебе глубока, как океанская бездна, и ярка, как солнечный свет. Ни единая опасность не будет угрожать тебе. Ни на одну женщину не взгляну я – только лишь на тебя. Счастье твое – превыше всех желаний в сердце моем.

Мать Гиффорда в первом ряду гостей украдкой промокнула глаза платком, а маленькая девочка прикрыла рот рукой, чтобы не захихикать. Лицо Эдуарда оставалось неподвижным, как у древнего стоика, он лишь теребил в руках запятнанный кровью платок.

Гиффорд приподнял влажную от пота руку невесты и с усилием насадил ей на палец кольцо.

– Принимаю тебя всем сердцем, – глухо прохрипела она в свою очередь. – Клянусь тебе в вечной преданности. Обещаю любить тебя, обо всем с тобой советоваться, быть верной и сделать тебя самым счастливым мужчиной на свете.

В первоначальном варианте обета, предложенном ее матерью, фигурировало выражение «быть тебе послушной женой», но на это она пойти никак не могла. Достаточно и того, что Джейн согласилась оставить слово «любить» вместо какого-нибудь «испытывать теплые чувства», как ей хотелось бы, но «быть послушной» она определенно не могла. Да, она станет советоваться с ним, принимая важные решения. Вероятно, даже попытается сделать его счастливым, если только он будет вести себя благоразумно.

– Сильный ветер – не более чем робкий вздох по сравнению с моей любовью к тебе, а вся вода в океане – всего лишь капля. Мудрость твоя станет мне опорой в делах и мыслях. Я глуха к зову любых соблазнов. Счастье твое – моя путеводная звезда.

Она взяла его руку и неловким движением натянула кольцо на его палец.

– Вручаю себя тебе. – И в страшном сне не могла она себе представить, что когда-нибудь произнесет такие слова.

– А я принимаю. – По крайней мере, вид у него был не менее несчастный, чем у нее.

Сиял, как начищенный медяк, один священник.

– Если кому-нибудь известно нечто, могущее воспрепятствовать этому союзу, пусть говорит сейчас.