Подарок от лепрекона - Катя Водянова (2020)

И сейчас, когда после этого разговора прошло больше шести недель, О'Келли и не думал впадать в бездну самоуничижения и сомнений. Несколько раз он приезжал проведать нас с Дарой, каждый день звонил или писал, говорил о чем-то с Адамом и регулярно повторял, что мне нужно быть острожной. И ни разу, ни на единую секунду в его глазах не мелькнула нерешительности, отвращения или страха перед ответственностью сразу за двух ведьм или моими миллионами.

Единственное, что мне не нравилось, его постоянные напоминания об осторожности и том, что где-то рядом со мной расчётливый убийца, уже уничтоживший Ханну. Возможно, он же был виноват и в таинственном исчезновении доктора точно в день моих родов, просто взявшего машину и под предлогом покупки важных лекарств исчезнувшего из Грейстоуна, подброшенной кошке и прочем, но больше охраны и больше осторожности, чем сейчас, представить сложно. Мы с Дарой почти не выходили на улицу, не общались ни с кем из посторонних, и даже с давними обитателям особняка старались не пересекаться лишний раз. С дядей Колей, молчаливым Виталей или Шивон было спокойнее. Изредка к нам заходила Эмма, вежливо интересовалась делами и здоровьем, а после уходила. Наверное, ей тоже было скучно в стенах дома-музея, Десмонд, помощницей которого числилась девушка, вел весьма уединенный образ жизни и, кажется, был помешан на лошадях. Даже звал меня посетить скачки, временами так настойчиво, что становилось все сложнее отказывать.

Глава 20

После рождения девочки его будто выбросили из жизни семьи Хэйс. Все вокруг хлопотали, решали какие-то вопросы, договаривались, нянчили младенца и строили планы на будущее. Десмонда же просто не замечали. Даже Шивон, прислуга, то и дело попадалась ему на глаза с пушистым свертком из одеял на руках, в котором дремала крохотная Дара.

И имя. Дурацкое, неподходящее для наследницы Хэйсов, как и фамилия. Хелен уперлась и записала дочь как Дару Ксуйски, на фамилию, которую ни один приличный ирландец не сможет повторить. Малышке бы подошло что-то более звучное и поэтичное. Возможно, “Киарин”. Девочка так сильно походила на погибшую жену Десмонда, на самого Дона — тонкими чертами лица, громадными потусторонними глазами и пушком темных волос на макушке. Она должна носить фамилию Хэйсов, взрослеть в Грейстоуне и получить правильное образование, научиться обращаться с лошадьми. А не слушать деревенские колыбельные туповатого О'Келли, который так и крутился рядом. При каждом удобном и нет случае он оказывался в поместье, пробирался в комнату Хелен и возился там с Дарой, точно та была его дочерью, а не Дона. И русская всегда радовалась таким визитам, готовилась, прихорашивалась и расцветала.

На Десмонда же она не обращала внимания вовсе. Здоровалась при встрече, интересовалась делами и самочувствием, бросала пару фраз о погоде — и на этом все. Хелен ни разу не вышла за пределы установленных ею самой рамок и не попыталась сблизиться. И с поразительным упорством игнорировала все попытки флирта. Даже к Кевину, про длительные отношения с англичанкой или итальянкой которого не знали только камни в фундаменте Грейстоуна, она проявляла больше участия и чувств.

Эмма была единственной, кто с пониманием относился к проблемам Десмонда, подбадривал его и подталкивал к Хелен. Это же было бы правильно: ребенок и капиталы останутся в семье, под его присмотром и опекой. Поэтому Десмонд не сдавался, и однажды Хелен все же согласилась сходить с ним на скачки. Проветриться немного, как она сказала.

Адам в открытую выразил недовольство этой поездкой, но все же помог организовать: выделил водителя и охрану. Сама же Хелен выглядела беззаботной и такой же ровно приветливой, как и всегда. Очень элегантная в своем темном, обманчиво простом платье и шляпке с легкой вуалью. Так могла одеться Киарин, если бы дожила до этого дня и познакомилась с дизайнерскими нарядами от японского модельера, только-только начавшего набирать популярность в Европе.