Надоевшая - Сашетта Котляр

— Тебе честно? Я просто не могла придумать, что тебе подарить, — не стала скрывать фактов я. — В последний момент больная фантазия все же подкинула мне идею, так что держи, — Спайк забрал серебристый сверток из моих рук, ехидно ухмыльнувшись при этом. — Только обещай, что открывать будешь при всем честном народе. С совершеннолетием тебя! Теперь ты можешь делать все то, что делал и так, уже официально. Ну и в армию загреметь тоже, да.

— Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только ша… А, нет, это из другой истории. В общем, обещаю тебе твою любимую минутку славы в честь самого креативного подарка. А по поводу армии — умеешь утешить, подруга. Проходи, чего как неродная, на пороге на меня глазеешь?

— Я на тебя не глазею, — соврала я, заходя в дом. Спайк только закатил глаза и всем своим до безобразия забавным видом сумел передать фразу «Так я тебе и поверил». Не говоря при этом ни слова.

Не успел парень отойти на пару шагов от закрытой за мною двери, как в нее снова позвонили. О, Боги, только не он! Только не чертов «Уберите-от-меня-эту-нищебродку» Стасик, мать его, Мезенцев. Ненавижу эту скотину. И плевать, что он лучший друг Максима.

Стас на дух меня не переносит. Как и я его. На самом деле, мое финансовое состояние ему глубоко фиолетово, он просто… Не знаю, в общем чем-то я ему не угодила. То ли тем, что сдала его влиятельному папаше с потрохами, когда он крайне неприятно надо мной подшутил, то ли просто тем, что родилась, выросла и подружилась с Максом. Скорее первое, конечно, но это только делает его еще более неприятным типом.

У меня на Стаса, наверное, какой-то радар, потому что вошел в дверь именно он. Высокий, крепко сбитый, он внушал мне помимо неприязни еще и страх. Все в нем выдавало то, что парень полупрофессионально занимается боксом и если что — по стенке меня размажет. А родаки отмажут. Особенно если учесть, что весил этот обладатель гордого римского профиля и презрительного орлиного взора водянисто-голубых глаз больше ста кило, против моих сорока, да и удар у него был поставлен.

Увидев меня, Мезенцев ухитрился пройтись по моему бренному телу оценочно-презрительным взором, и в тот же момент произнести:

— Каштанка, ты ли это? Выглядишь почти хорошо, — ну да, ну да. Поэтому ты меня едва ли не взглядом жрешь. Не для тебя цвели мои незабудки, слюни подбери, ублюдок! Не будь здесь Спайка, и не будь это все на его днюху, я бы так и сказала, и плевать, что он мне сделает. Но увы. Надо вести себя цивилизованно.

— Во-первых, не изгаляйся над моей фамилией. А во-вторых, лучше поздравь друга с праздником, чем цепляться ко мне. Это ты в любой другой день сделать сможешь. Ну и в третьих, спасибо за пусть и никудышный, но комплимент, — как можно спокойнее произнесла я.

После этого меж нами незримой стеной встал Спайк с его вечным непробиваемым оптимизмом и шутками, понятными всем троим, и я как-то расслабилась, принимая подарки из рук все прибывающего молодняка из нашей школы и не только. Нет, ну а что? Спайк один не справлялся, как-никак, позвал всех, с кем общается, а морда он у нас общительная. Так что мы со Стасиком помогали впускать гостей, принимали подарки, инструктировали народ на тему «что делать можно, а за что можно и огрести», а я еще и помогала тете Розе таскать алкоголь, безалкоголку и закуски к столам в холл на первом этаже, потому что накрывать эти самые столы заранее как-то ну совершенно не по-спайковски.

Вот когда все, кого ждали и не очень, соизволили прийти, я сразу резко собралась и отправилась ныкаться от именинника хотя бы до того момента, как в его голову придет мысль, что неплохо бы вскрыть подарки до того, как все окончательно нажрутся.