Надоевшая - Сашетта Котляр

Так я и лежала, в мокром белье и джинсах и в неудобной позе, жопой кверху, только головой получалось немного вертеть, все остальное было очень качественно скручено Агатовым. Из того, что я могла разглядеть, я поняла, что нахожусь в подвале частного дома, в клетке, в которой на самом деле есть поилка и кормушка, а в стене были железные вставки, к которым при желании вполне можно было приделать цепь. И посадить на нее меня. Я почему-то и не сомневалась, что Денис сотоварищи, кто бы эти сотоварищи не были, так и сделают.

Я взвыла от отчаяния, но из горла вырвался только хрип. Еще бы. Хоть бы воды дал… Только вот он не счел нужным. И через час, по моим ощущениям, не дал. И через два, когда все тело затекло и начало болеть, а глаза уже слезились от резкого запаха несвежей мочи. К тому же, здесь оказалось неожиданно холодно. В какой-то момент я устала хрипеть, и вырубилась от эмоциональной истощенности и страха.

Очнулась я от сильнейшего пинка в живот, причем на руках уже не было изоленты. Не знаю, почему я не проснулась, когда ее сдирали, вероятно, это был скорее обморок, чем сон. Полукрик-полуписк огласил подвальную клетушку, и я широко распахнула глаза от боли. Первым, что я увидела, был мужчина, который и «будил» меня таким образом. По этому человеку можно было совершенно точно сказать одно: он из сидевших. Причем, судя по исказившей некрасивое, покрытое шрамами рябое лицо кривой ухмылке, сидел он по «тяжелой» статье. Не за кражу точно. Воры выглядят по-другому, не внушают такой страх, как этот.

Мужик был крупный, с выбритой налысо черепушкой и к тому же выше меня сантиметров на тридцать. Он напомнил мне Мезенцева немного. Тем, что эта «крупность» была мышцами, а не жиром. На руках у него были набиты какие-то невнятные тату, а в глазах не было как будто ни грамма интеллекта. Эдакая агрессивная горилла в человечьем обличии. Одет он был в серую от грязи, некогда белую, заляпанную какой-то едой майку-«алкоголичку», бриджи чуть ниже колена, грязно-бежевые, и самые дешевые китайские резиновые шлепки, из которых высовывались грязные пальцы ног с черной каймой под ногтями. Этой самой ногой в грязном шлепанце он меня и пнул, вызвав помимо боли дрожь отвращения.

После того, как до него дошло, что я проснулась, он протянул мне простенькую серую «нокию», позволив таким образом увидеть, что грязь под ногтями на руках он так же не склонен вычищать.

— Жить хочешь? — басом, от которого я нервно вздрогнула, осведомился этот живой привет из девяностых. Я нервно кивнула. — Отлично, тогда звони любовничку своему. Нам он не поверил, что ты здесь. Заодно можешь сказать, что, если он в ближайший час не приедет, мы тебя по кругу пустим, а ему видео пришлем. Ну, для начала, хех. Тем более, что мы так и сделаем. Ты соска аппетитненькая.

Дрожащей рукой я забрала у него телефон, ловя себя на том, что из глаз текут слезы страха. Еще бы. Сомневаться в том, что этот бугай выполнит свою угрозу, не приходилось, а вот в том, что Спайк приедет, очень даже. Скорее всего он пожелает мне приятного времяпрепровождения и повесит трубку. По крайней мере, мне казалось, что ему нет смысла рисковать. Однако мне нестерпимо хотелось, чтобы этот кошмар закончился, и я набрала знакомый, выученный наизусть номер. Каждый гудок отдавался где-то в желудке мерзким ощущением паники. Казалось, он вообще мне не ответит. Но мне повезло. Минуты через три, и через два звонка, когда у моего «охранника» начало сдавать терпение, я, наконец, услышала знакомый баритон.

— Алло, Каштан, ты? Чего тебе от меня надо? Мы, вроде как, договорились, что больше я тебя не знаю.

— Я бы не звонила, — паническим срывающимся голосом начала я. — Но…

— Так, ты где вообще? — перебил он меня, очевидно, поняв, что я явно не в том состоянии, когда звонят просто чтобы позвонить.