Не могу его оставить - Айли Лагир

Женя отошла в сторону и ответила на звонок.

— Ну, что ему надо?

— Илья очень просил выйти на работу. Татьяна заболела.

— Нам в Росреестр надо, — рявкнул Игорь, — а не по твоим клубам шастать.

— Я понимаю, — Женя кивнула, — не волнуйся. Это ненадолго. Буквально на один вечер, — и добавила срывающимся голосом:

— В пятницу приезжает Мартин со своей группой.

Женя помолчала и тяжело сглотнув, добавила:

— Не волнуйся, пожалуйста, у нас уйма времени. Всё успеем.

Клуб находился на Петроградской и всю дорогу в подземке Женя чувствовала себя, как в тумане. Неужели это судьба? Она и не знала, что они приезжают. Что изменилось с тех пор? Появилась ли у Мартина девушка? Как дела у Тони, Ольгерда и Эрика?

Как их здоровье? Ссорятся ли они по прежнему? Как выглядит Мартин? Что нового в группе? Она нарочно не углублялась в их жизнь. Просто оберегала себя от эмоций и лишних страданий. Стоит ли теперь, что-то менять?

В голове была каша. Она пыталась представить их то по отдельности, то всех вместе. Мысли путались, скакали, перебрасывались с одного на другое. Женя чуть не проехала свою станцию и выскочила на закрытый перрон самой последней. Её едва не прихлопнули двойные двери. Женя испуганно отпрыгнула, поправила смятый уголок рюкзака и направилась к эскалатору.

Возле клуба пока было тихо и Женя миновала двери без препятствий на ватных дрожащих ногах. Возле раздвижного входа висела огромная афиша. Чуть влажная (моросил мелкий дождик), один угол нервно трепетал на ветру. С серого набрякшего полотна на неё смотрел Мартин. Совершенно не изменившийся. С длинной кудрявой гривой и нахальным, чуть прищуренным взглядом. А ведь ей даже в голову не пришло отказаться от этой встречи. Зачем бередить то, что едва зажило? Она зажмурила глаза и вошла внутрь, словно на голгофу.

В огромном тёмном холле её встретил арт-директор клуба — Илья, рок-музыкант с университетским образованием журналиста, добродушная и немного странная личность.

— Спасибо, что приехала. Побудешь у них принимающей стороной? Сама знаешь ничего сложного. Гримёрка. Показать, что и где находится. Познакомить со звуковиком.

— Да, конечно, — Женя почувствовала, как у неё пересохло во рту, — они уже здесь?

— Да, только, что приехали.

Коридор, что вёл к гримёркам показался необычайно длинным. Звуки её шагов звучали в унисон с пульсом. Дверь была самая дальняя и она приближалась к ней словно в фильме ужасов, когда незатейливый вход с табличкой нарастал, словно в дурном сне.

— А кормить нас будут? — первым она увидела Тони. Неизменно тощий Тонька, с отросшими светло-русыми волосами, в каком-то нелепом свитере грубой вязки.

— Кормит нас будут, — повторил он и уставился на Женю так, как-будто они расстались только вчера.

— Да, конечно. Я сейчас всё организую. Извини, немного задержалась.

— Сколько можно жрать? — из гримёрной выскочил Ольгерд. Вечно язвительный, нервный, с неизменной сигаретой, прилипшей к углу рта, — скажи мне сколько можно жрать? Иди кота доедай.

— Я не хочу кота, — заканючил Тонька, — меня от него тошнит.

У Жени непроизвольно отвалилась челюсть. Она замерла в изумлении, переводя настороженный взгляд с Тоньки на Ольгерда и обратно.

— Будешь жрать, что дают, — заорал Ольгерд, — мало ли, что ты не хочешь. Хороший свежий кот.

И обратился к кому-то в гримёрной:

— Эй, ты, останки с собой прихватил?

— Ага, — это был голос Мартина, — нога осталась и часть хвоста. Но я не вижу в гримёрке холодильник.

Он появился на пороге и взглянул на Женю точно так же, как и Тонька будто и не расставались совсем. Чуть похудевший. Бритые виски. Борода стала аккуратней. В губе появилось колечко пирсинга. Всё та же нахальная рожа с чистой почти детской кожей. Бесстыжая улыбка. Крупные руки с массивными серебряными кольцами. Ни чего в нём не изменилось.

— Есть в гримёрке холодильник? — повторил Мартин.