Не могу его оставить - Айли Лагир

К вечеру возле клуба собралась большая толпа. В фойе уже было тесно и пробегая мимо гардероба, Женя не без удовольствия заметила, что выступление, скорее всего, будет жарким. А потом ещё афтепати и дискотека. Похоже она заявится домой только под утро. Однако, мысль о том, что ей надо будет возвращаться, заставила невольно поморщиться. На мгновение Жене стало невыносимо тоскливо. К горлу подступил жаркий комок. То ли она делает? Правильно ли поступает? Что, вообще, с ней происходит?

Буквально на днях они обсуждали с Анной проблему прощения.

" Я простила мужа, брак сохранили, но как мне вести себя дальше?

— Это классика жанра. Вы, Женя, подумали, помучились и решили простить мужа. Вот так, по-женски, по-человечески, великодушно — взять и простить. Все ошибаются, никто не святой, и он тоже оступился, ведь можно понять.

Вы озвучили ему, что прощаете его, вроде выдвинули условия и живёте с ним дальше. Вот только через какое-то время вы замечаете, что никаких признаков с его стороны нет. И ваша боль никуда не делась, вы продолжаете мусолить мысли про прежние обиды, унижения, боль, но тут же спохватываетесь — вы же его простили.

Что здесь нужно понимать? По сути, это вы просто, что-то решили, повесили на себя, как ярлык, и думаете, что теперь это ваше правило жизни. Но, кроме громкого слова «простила», больше нет ничего — всё осталось по-прежнему. Вы точно так же качаетесь на эмоциональных качелях от любви до ненависти, изводите себя вопросом: «Как он мог так со мной поступить», и вам нужны постоянные подтверждения, что у него внутри всё переменилось. А прощение здесь работает как предохранительный клапан, чтобы вам не сорваться и не сделать хуже, но это чисто внешне, так-как внутренне вы продолжаете себя изводить. Это для окружающих есть официальная версия: «Я его простила, у нас всё хорошо», вот только хорошо ли это на самом деле».

Тоскливые мысли Женя отогнала от себя усилием воли. Только не сейчас. Ребятам пора на сцену и она хоть на чуть-чуть окунётся в ту атмосферу в которой ей было так хорошо. Там, где она впервые почувствовала себя комфортно. Нормальным свободным, независимым человеком. Наконец, то увидит и услышит тех, кто подарил ей это сумасшедшее, незабываемое чувство.

И Женя не ошиблась. Изменилось то, что все четверо стали настоящими профессионалами.

Их выступление было полным сумасшествием. И больше всего было, наверное то, что Женя не представляла, что ИГРАТЬ МОЖНО ИМЕННО ТАК. Четкий ритм барабанов Тони, властный и чуть хриплый голос Ольгерда, рафинированная бас-гитара Эрика, и главное филигранная мощь гитары Мартина. Всё это сплелось в одно брутальное и величественное повествование, которое зрители внимали в забитом под завязку зале.

Женя вышла из зрительного зала в состоянии лёгкого и счастливого опьянения. Сейчас начнётся афтепати, где в качестве диск-жокея выступит Ольгерд, а она, наконец, сможет сказать Мартину всё то, о чем так долго не решалась сказать.

— Жень, ключи от гримёрки у тебя?

Мартин был весь мокрый. На пальцах появились кровавые следы от струн. Значит играл не жалея ни себя ни сил.

— Да. Ты поранился. Надо обработать. В гримёрке кажется перекись была.

— Да Бог ты с ними, с пальцами. У меня башка раскалывается. Аспирин или, ещё, что-нибудь от головы есть?

— Вроде был. Поройся у меня в рюкзаке.

— Хорошо. А ты потанцевать останешься?

— Возможно. Я и не знала, что Ольгерд диск-жокей. Очень интересно посмотреть.

— Так это и есть его новая работа, — засмеялся Мартин, — он вдруг вообразил себя великим диджеем. Курсы закончил. Иди, знакомься!

И всё-таки ей надо поговорить с Мартином. Решиться, наконец. Преодолеть собственные страхи и скованность.

Женя посмотрела, как над диджейским пультом мелькает ирокез Ольгерда, полюбовалась на танцующих, нерешительно потопталась в зале и пошла в направлении гримёрных.

— У тебя аспирин в порошках?