Недостойная - Анна Шнайдер (2019)

— Нет! Брайон, не надо. Я… мне, конечно, очень приятно, но… Разве у нас мало талантливых врачей? Вот Макс Мортимер, например…

— Макс загубит всю административную работу, ты что, — возразил наставник. — Его же только операции интересуют, а «эти бумажки — прах и пепел», как он говорит.

— Но…

— Эн, послушай, — перебил меня Валлиус, — я подам прошение, но на покой я пока не собираюсь. У тебя будет время, чтобы во всём разобраться, много времени. Если ты через пару лет поймёшь, что это всё не до тебя — откажешься. А сейчас… в конце концов, прибавка к зарплате к должности зама главврача — тридцать процентов. И льготы всякие. На покупку квартиры, например…

Я вздохнула и надулась, глядя в смеющиеся голубые глаза за стёклами очков.

— Вы шантажист.

— Я реалист, Энни. Ну что, согласна?

Как будто я могу отказаться… Этот человек дал мне всё, что мог, научил меня всему, и если бы я не встретила его тогда, на вступительном экзамене, то потерпела бы сокрушительное поражение.

Не только любовь к Арманиусу была моей движущей силой.

— Да, я согласна.

Чуть позже мы с Байроном навестили нашу подопытную, полюбовались на полностью восстановившийся контур и неплохие жизненные показатели, а также на то, с каким аппетитом женщина ест обычную больничную кашу, и объявили ей, что сегодня переведём её в хирургию для окончательного восстановления, а затем пару дней подержим в терапии, дабы убедиться в результате.

Это решение мы приняли вместе и даже совсем не ругались. Байрон, окрылённый успехом, теперь во всём меня слушался и совершенно не возражал, когда я сказала, что не хочу ждать, пока организм восстановится сам — это всё же слишком долго.

Я до сих пор была не уверена, что в случае восстановления контура при помощи крови и родовой магии, которые играли роль катализаторов, физиология тоже ускорит своё восстановление. Но нужно пробовать.

И после того, как мы проводили нашу подопытную в хирургию, Байрон отправился на поиски следующей жертвы. Он не говорил, но я понимала, что Асириус платит больным за неудобства в отсутствии хирургического лечения, и я не путалась у него под ногами — пусть сам договаривается.

Я бы ни за какие коврижки не согласилась так рисковать здоровьем, но… все люди разные, и кому-то действительно очень хочется денег. Да и не все до сих пор верили в то, что контур восстановим, и от отчаяния соглашались на эксперименты — пусть буду калекой, зато с деньгами.

И я с нетерпением ждала того дня, когда это прекратится. Когда я опубликую свою научную работу, мои результаты будут признаны официально, и с моих больных наконец снимут ярлык «безнадёжные».

Главное — чтобы император не погиб. В конце концов, зря я, что ли, тружусь…

А после обеда со мной по браслету связался Рон и предложил встретиться вечером в пятницу, посидеть в «Свинтусе».

— Я демонски устал за неделю, — заявил друг, сверкая мешками под глазами. — Хочу расслабиться. В субботу День Альганны, всё будет забито, а вот завтра не больше, чем обычно. И кстати, еще и скидки обещали…

Я фыркнула. Рон скидки обожал. Впрочем, мне ли не знать, как это важно — считать каждую копейку.

— Договорились, — кивнула я. — Пойдём в «Свинтуса».

* * *

Весь день Берт корпел над учебниками, но оказалось, что даже они рассчитаны на детей, чей резерв составляет хотя бы десять магоктав. Вопиющая несправедливость!

Нет, что-то у него получалось — например, зажечь крошечный огонёк над ладонью, превратить воду в блюдечке в лёд или заставить взлететь какое-нибудь пёрышко. Вот книга порхать над столом решительно отказывалась, а ведь раньше Берт мог целый шкаф в воздух поднять…

Это удручало. Словно у тебя всю жизнь были две руки, а потом их вдруг отрубили. И вот, ты вроде здесь, и вполне живой, но руки… их демонски не хватает.