Выход в свет. Внешние связи - Блэки Хол (2015)

— Нет, — растерялась от внезапной суровости тона, и будто пелена спала с глаз: я вдруг поняла, что Мэл и профессор недолюбливают друг друга. Несмотря на разницу в возрасте и отсутствие общих интересов, испытывают неприязнь друг к другу, которую с трудом сдерживают. — Знакомый студент с факультета внутренней висорики. Занял первое место на чемпионате и получил два билета на прием.

— Обратитесь за помощью к отцу. Уверен, он не пожалеет средств на событие года.

— У нас очень натянутые отношения, — отвела я взгляд.

— И вы нашли выход, решив продать раритет, украденный у собственного отца, с которым у вас натянутые отношения?

— Да, — признала я, неприятно задетая тем, что Альрик назвал меня воровкой, хотя он прав.

— Разве батюшка не догадался, что вы стащили у него уникальную вещь?

— Наверное, нет, иначе давно бы потребовал вернуть.

— Ценные предметы не бросают небрежно в бардачок машины. Их хранят под бронированным стеклом на бархатной подушке, не оставляя ни на секунду без выключенной сигнализации. Халатность вашего батюшки настораживает. Могу предположить, что он получил фляжку неофициальным путем, не являясь законным владельцем, и поэтому помалкивает о пропаже.

Когда я вникла в слова профессора, увлекшегося рассуждениями, меня прошиб холодный пот. Догадка, осенившая Альрика, казалась нереальной, но в то же время правдоподобно объясняла бездействие родителя. Если фляжка имеет приличную ценность и является именным подарком какого-нибудь высокопоставленного руководителя, отец свернул бы горы в поисках пропавшего раритета. Поскольку меня никто не тряс, требуя признаться в краже века, умозаключение о причастности папеньки к подозрительным делишкам ударило по голове словно обухом.

Нет, нет, нет и еще раз нет, — убеждала я себя. Мой отец не такой: он слуга общества и стоит на страже его благополучия, он добропорядочный гражданин и не замешан в грязных махинациях, он кристально чист перед народом и вышестоящим начальством. Но проницательность Альрика, сделавшего очередной логический вывод, просочилась струйкой сомнений, подточив веру в родителя, которого я возвела на пьедестал честности и неподкупности. Если предположения профессора верны, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы имя отца было упомянуто в истории с фляжкой, иначе мне придет конец, быстрый и беспощадный. Папенька пойдет ко дну, скомпрометированный сомнительной аферой, но успеет скрутить мне шею и завязать длинный трепливый язык узлом. Ой, мамочки!

— Пожалуйста, не говорите никому! — кинулась я к мужчине и, упав на колени, вцепилась в его рукав. — Он меня убьет! Непременно убьет!

— Успокойтесь, — Альрик поднял меня на ноги, обескураженный внезапным порывом. — Мы теперь партнеры и должны доверять друг другу.

Усадив меня на табурет, он всунул в руки стакан с водой. Зубы застучали по стеклу, а страх сковал судорогой горло. Кое-как мне удалось сделать несколько глотков, в то время как профессор наблюдал за попытками напиться.

— Дайте руки, — потребовал, когда я поставила стакан на стол.

Мужчина тщательно оглядел протянутые мной руки. Наверное, ему не понравились обгрызенные конечности в цыпках. Я тоже поднесла ладони к глазам.

Плотное бинтование на правой руке не задело ниточку, проявившуюся на пальце тонкой цепочкой звеньев-волосинок. А ведь из моей памяти давно исчезло странное колечко, обнаруженное после прогулки по институтским подвалам. Оно не причиняло дискомфорта и не беспокоило меня, но почему-то взволновало Альрика. Вот почему он регулярно осматривал мои руки, и вовсе не плохие анализы являлись причиной визитов в лабораторию на пятом этаже!

Осознание очевидной истины обвалилось тяжестью реальности.