Выход в свет. Внешние связи - Блэки Хол (2015)

— Бывало, — ответил профессор, нахмурившись. Видимо, вспомнил о неприятном событии из прошлого, но потом засмеялся: — Эва Карловна, вы купились на институтский фольклор.

— Пойдемте, Альрик Герцевич, а то замерзнете, — потянула его по аллее.

— Вы опять недооценили меня. Куртка создает локальный теплый колпак, который выдерживает до минус шестидесяти по Цельсию.

На ступеньках общежития мы остановились.

— До свидания, — сказала я. — Спасибо, что не отказали.

— До свидания, — профессор поцеловал галантным жестом незабинтованную руку, вызвав мое смущение. — Надеюсь на плодотворное сотрудничество.

Развернувшись, Альрик пошел, прихрамывая, по дорожке, а я смотрела вслед статной фигуре, пока та не скрылась за поворотом.

Новолуние не влияет на эффективность ритуала, и нет нужды скреплять обет кровью. Вышло удачно, что пигалица не знала об этом.

Чужой запах обволакивал ее, забивая обоняние. Едва раскрылись двери лифта, Альрик понял: мальчишка подобрался к ней ближе, чем обычный однокурсник, и стал чем-то большим и значимым.

Мгновенно принятое решение поначалу ошеломило, но проснувшийся азарт и предвкушение лишь обострили охотничьи инстинкты. Альрик переиграет сопляка, привязав малявочку к себе. В первые дни число ли-эритроцитов в крови ничтожно мало, но вскоре их количество увеличится. Достаточно пяти процентов, чтобы чувствовать связь и ненавязчиво диктовать свою волю.

Он развлечется, дергая щенка за усы, и нащелкает по носу, отобрав камешек, с виду неказистый и без ювелирной огранки, но дающий на свету удивительно чистую и глубокую цветовую гамму.

Кто говорил о совести? Она отдыхает.

11.5

Ур-ра! — скакала я по комнатушке, не в силах усидеть на месте. Завтра Альрик отдаст заключение на фляжку! Всё получилось, как я и загадывала. Отлично! Мне страшно повезло. Для полного счастья оставалось дождаться Мэла. Поди, уморился, бедненький, рассортировывая дедушкины книги по полкам, и еле ноги волочит.

Листочек с адресом профессора изорвался на мелкие клочки и выбросился в унитаз. На этот раз бумажную мелочевку затянуло в канализацию без проблем.

Выйдя из туалета, я столкнулась в коридорчике с румяным Капой, только что прибывшим в общежитие по морозцу.

— Привет! — поздоровалась, искря энергичностью. — Сто лет тебя не видела. Как батя и Сима?

— Привет, — ответил парень, ковыряясь ключом в замке. — Батя завтра выходит на работу, Симон тоже держится молодцом. На следующей неделе его переведут в наш стационар.

— К Морковке?! Зачем?

— На реабилитационный период. В больнице не потянем, слишком дорого, а институт возьмет символическую плату. К тому же братан надеется сдать сессию, а дома и стены помогают.

— Сима молодец. Можно потом его навестить?

— Знаешь… пока не стоит, — замялся Капа. — Он… стесняется, что ли. Раньше нас с трудом различали, а теперь у него… в общем, лицо еще хуже, чем у препода по символистике.

— А что у препода по символистике? — начала я судорожно вспоминать необычности в облике Альрика.

— Ну, ты даешь! — хмыкнул парень и напомнил, показав, где проходит шрам у профессора: — У него же здесь… и здесь.

Наверное, отираясь около мужчины, я успела привыкнуть к нему, потому что совершенно не замечала ущербности. Ущербными бывают мозги или душа, а недостатки во внешности не имели для меня значения.

— Не буду же я молча пялиться на Симино лицо. Поздороваюсь с ним и поболтаю.

— Лучше потом, — ответил парень с неохотой. — Сначала спрошу у него.

— Говорят, сейчас делают хорошие косметические операции, — вспомнила я одну журнальную статью.

— Делают за приличные деньги. Придется братану подождать, потому что по сусекам пусто. Будем набирать наличность.