Выход в свет. Внешние связи - Блэки Хол (2015)

Внезапно мне пришло в голову, что Мэл не оставит попыток добраться до профессора, чтобы отомстить за уязвленное самолюбие и поруганную честь. Нет-нет-нет, нужно срочно убедить оскорбленного товарища, что случилась досадное недоразумение, иначе он опять влипнет в историю.

— Альрик Герцевич, завтра он еще что-нибудь устроит! Поговорите с ним! Скажите, что у него нет оснований!

— Мелёшин не ребенок, хотя ведет себя именно так. Думаю, пока разговор не возымеет силы, — сказал Альрик, откинувшись на стуле. Ясно-понятно, звезда мирового научного масштаба не отложит свои дела в сторону и не сорвется с места, чтобы объясняться с парнем, к которому питает тщательно скрываемую антипатию.

— Почему?

— Потому что сейчас он похож на пороховую бочку с незажженным фитилем. Стоит поднести спичку, и произойдет взрыв. Его однокурсник неосторожной фразой получил перелом носа и множественные ссадины. Пока что Мелёшин не внемлет доводам и прочим объяснениям.

— Что же делать? — заломила я руки в отчаянии.

— Выждать. В конце концов, у него своя голова на плечах. Через два-три дня Мелёшин остынет и выслушает.

Но за два дня Мэл обязательно натворит новых бед!

— Слишком долго!

— Сейчас, Эва Карловна, любые оправдательные словеса будут как об стенку горох. Разве вы не изучали основы психологии?

— Изучала… в интернате, — промямлила я пристыжено.

— В неуравновешенном состоянии человек способен на безрассудные поступки. Не стоит распалять горящий костер, подкидывая дрова. Благоразумнее дождаться, когда он потухнет сам собой, и на углях запечь пищу.

Образное сравнение профессора произвело на меня впечатление, но гнетущее чувство осталось.

— Хорошо, — согласилась я неохотно. — Но если Мэ… Мелёшин не остынет? Он не отступится, пока не…

— Не волнуйтесь, Эва Карловна, — улыбнулся мужчина. — На провокации не поддамся. Ну что, убедил я вас?

— Убедили, — кивнула я неуверенно.

— Прекрасно. Продолжим.

Подойдя к окну, Альрик достал из небольшого металлического ящичка, уместившегося под телефонной этажеркой, фляжку, которую и вручил мне. Горлышко оказалось обклеено полоской из мягкого на ощупь материала, заходившей одним концом на корпус емкости. Сбоку полоски появилась небольшая печать из белого сургуча, на которой стоял оттиск — маленький черный трезубец. Теперь не представлялось возможным открыть фляжку без того, чтобы не сломать печать и не разорвать полоску.

— Фляжка замурована. По резьбе проходит пломба, а знак трезубца подтверждает соответствие раритета информации, указанной в экспертизе.

— Спасибо! — поблагодарила я взволнованно.

— За что? — улыбнулся профессор. — Это моя работа и мои проценты. Выполните свою часть сделки и получите заключение.

Фляжка вернулась к Альрику.

— Итак, вчера мы остановились на том, что отец забрал вас от матери, и больше вы её не видели.

— Да. Он заставил её подписать бумаги о разводе и отвез меня к тетке на воспитание.

— Где она проживала?

— Где-то в провинции. Небольшой поселок в глуши. Наш дом стоял у леса на отшибе. Пройдя краем поселка, можно было попасть к реке.

— Вы жили вдвоем?

— Да. Тетка всегда ходила в черном платье, наверное, носила траур. Раз в месяц приезжал отец. Однажды он привез дефенсор и велел никогда не снимать его.

— Как долго вы прожили у тетки?

— До восьми лет.

— А учеба? Школа?

— Меня не пускали. Научилась грамоте в интернате.