Царская дочь - Сельма Норт (2020)

Он понял не сразу. Его заворожило открытие, что она может говорить, только по-своему. Лишь спустя несколько мгновений до него дошел смысл сказанного. Лицо Лидии стерлось из его памяти. Как и ее тело, дом, родители, деревня. Но он помнил, как однажды в мазаной хижине на краю пустыни его укусила девчонка.

Глухая резко поднесла короткую ручку к груди.

– Я… – тут же произнес он за нее.

Она обличительным жестом указала на него.

Царь Соломон желал развеяться. Желал чего-нибудь необычного. Захватывающего и непредсказуемого.

В надежде разогнать скуку он приказал привести глухую.

Он и не подозревал, какой нескучной окажется эта встреча.

Язык флейты

Браха поскорее натянула первое, что попалось под руку, – тунику Зиссель – и помчалась к Лидии.

Лидия как раз закончила кормить Менахема. На ее щеках блестели следы бессилия и отчаяния. Она так погрузилась в свои мысли, что даже не сразу поняла, что перед ней не Зиссель, а Браха.

– Царь послал за Зиссель, – тяжело дыша, выпалила Браха. – Я пыталась ей помочь, но ее забрал один из царских солдат!

Лидия вскочила:

– Где… где она сейчас?

Она приложила Менахема к плечу. Он уже засыпал, тяжелая головка замоталась на слабой шее.

– У царя, должно быть. Они забрали ее. А она даже закричать не могла. – Браха опустилась на кровать. Ее затрясло, на глазах выступили слезы. – О, Лидия! Бедная Зиссель!

Лидия набросила на плечи покрывало, прикрывая Менахема. Нужно найти Зиссель. Кто может помочь?

– Разыщи Дину, госпожа Браха. Ради твоего сына она постарается защитить целительницу. А я пока побегу во дворец. Зиссель могла по дороге вырваться и убежать. Возможно, она где-то прячется.

Не то чтобы Лидия в это верила. Что может девочка против солдата? Она сказала это, чтобы не терять надежду.

Не дожидаясь Брахи, она выскользнула в коридор. На одном из внутренних двориков она нашла Иавина – он подметал. Иавин мгновенно все понял. Он бросил метлу, взял Лидию за руку и потянул за собой на улицу.

Царь сидел на троне. Зиссель устроилась у изножья и показала, что лежит у нее в мешочке. Флейта.

Царь вложил ее обратно Зиссель в руку и ободряюще кивнул.

Девочка покачала головой.

Отказа он не принял и подтолкнул руку с флейтой к ее рту. Ему хотелось услышать, как она играет.

Девочка поднесла флейту к губам, но не подула в нее, а задумалась.

А потом подула. Просто извлекла несколько звуков и снова опустила флейту.

Он ждал. Чувствовал, что она не показала ему, как обычно использует инструмент, – для разговора. А именно это он и хотел услышать. Хотел понять.

Он снова кивнул ей и даже улыбнулся. Она поднесла флейту к губам и издала еще несколько звуков. Длинный. Короткий. Низкий. Высокий. Какой-то ритм. Предложение. Вопрос. Звуки отразились эхом от стен и вылетели в окна.

Что она спросила? Что сказала?

Он склонился к ней, чтобы заглянуть ей в глаза, но вдруг замер.

Откуда-то прозвучал ответ!

Кто-то играл на такой же флейте!

Где-то за оградой его сада, где-то в Сионе, кто-то еще говорил на языке его дочери.

Все последние дни Зиссель внушала себе, что она отныне целительница. Что здесь ее короткую руку считают особенной, а не внушающей отвращение. Она видела, как отец играл со львенком, а сегодня у него на плече сидит это мохнатое чудовище и копошится в царской шевелюре. Царь окружил себя невиданными, странными существами, подпускает их близко. А что, если дочь с птичьей лапкой не покажется ему отвратительной? А что, если она пробудит его интерес – одаренная дочь, непохожая на остальных?

Она знала, что Лидия днем и ночью пытается придумать способ бежать. Пока выхода найти не удалось, но мать жила надеждой. «Развлекай Браху, Зиссель, завоюй ее доверие, – говорила она. – Она может нам пригодиться, стать нашей союзницей. К ней прислушиваются, и она распоряжается слугами».