Воздушная гавань - Джим Батчер (2015)

— Так точно, сэр. Это уравняет шансы. Немного. Но даже и так…

— Расслабьтесь, Байрон. У меня нет намерения сражаться с ними до последнего. Мы просто подтвердим их присутствие — типичная разведка боем. Очевидно, выставленная аврорианцами охрана достаточно надежна, чтобы схватить даже того, кто хорошо знает здешние туннели, вроде местного зверодава, который отправился туда в одиночку. Я хочу отыскать этих людей и при этом хочу увериться, что они не обойдутся со мной, как с этим несчастным.

— И если мы отыщем их, сэр?

— Будем сражаться достаточно долго, чтобы хоть примерно оценить их число, а потом отступим, оставив посты в туннелях, через которые они могли бы пытаться сбежать, и отправим копьеарху депешу с просьбой о подкреплении. Разделите экипаж на отряды по пять бойцов, распорядитесь выбрать командиров и коротко объясните им наши планы. Исполняйте.

Ответив четким салютом, Криди бросил:

— Так точно, капитан.

Затем он развернулся на каблуках и, выкрикивая приказы, спустился под палубу «Хищницы», где большинство ее экипажа либо спали, либо занимались ремонтом в машинном отделении.

Гримм прошел в свою каюту, нетерпеливо стряхнул куртку с плеч и уставился на свою забинтованную руку. Учитывая обстоятельства, в последующие пару часов ему могут понадобиться обе руки, заодно с боевой перчаткой, и в любом случае он уже сыт по горло треклятой повязкой. Посему он зашвырнул ненавистную помеху в угол и на пробу рискнул согнуть-разогнуть руку.

Боль была, но далеко не такая сильная, на какую Гримм рассчитывал, — и неприятные ощущения имели особый тянущий оттенок; так, словно каждый мускул в его предплечье невыносимо свело и они только теперь потихоньку начали расслабляться. Морщась, он покрутил запястьем, но в итоге решил, что рука, пусть не достигшая нормы и пронизанная тянущей болью, сможет справиться с задачей. Поэтому он отпер шкаф, закатал рукав и затянул на руке ремешки боевой перчатки. Скрытые под бинтами раны ответили залпом боли, однако ткань под ремнями не заалела свежей кровью. Для начала сойдет.

Гримм натянул на себя капитанский мундир, надежно утвердил на голове шляпу и, выйдя из каюты, обнаружил на палубе первые группки собравшихся матросов. Бросив взгляд вправо, он заметил сэра Бенедикта, бродившего взад-вперед под дверью лазарета мистера Бэгена. Подошел к молодому гвардейцу и тронул того за плечо.

— Ферус еще там?

Бенедикт кивнул вместо ответа. Его золотистые глаза выглядели запавшими и усталыми.

— Они уже заканчивают.

— И как мисс Ланкастер?

Бенедикт покачал головой.

— Не сказали.

Поджав губы, Гримм еще раз кивнул. Бэген не из тех медиков, что позволяют себе высказывания, в которых пока не уверены. Его судовой врач предпочтет промолчать, лишь бы не подарить ложную надежду тем, кто дожидается вестей о шансах пациента на выздоровление. Впрочем, если все совсем плохо, Бэген не станет уклоняться и от того, чтобы сообщить им скверные новости.

— Значит, надежда еще остается, сынок, — сказал Гримм. — Если бы она умирала, Бэген так бы и сказал.

Бенедикт выдавил из себя невеселую, короткую улыбку и кивнул, выражая благодарность. Беспокойство с его лица не стерлось, хотя вышагивать туда-сюда он прекратил.

Чуть позже дверь лазарета затряслась на своих петлях, и Бенедикт чуть не врезался в нее, спеша открыть.

— Благодарю, мальчик мой, — весело прощебетал мастер Ферус, выскальзывая наружу. Он повернулся и с силой захлопнул дверь, немало изумив возникшего было на пороге изможденного мистера Бэгена, чтобы добавить: — Прошу прощения.

После чего долго стоял, с напряжением вглядываясь в дверь, словно пересчитывал сучки в ее древесине.

— Так вот! — просияв в итоге, заговорил Ферус. — Не в моем характере бахвалиться, капитан Гримм, но, должен заметить, всякая безупречно выполненная работа достойна похвалы.

Гримм кашлянул, прочищая горло.

— Как там наша девочка?