Не властью единой - Андрей Посняков (2022)

Про древность рода и про тяжбу вдовушки с монастырем сотник узнал, так сказать, из открытых источников – просто завел разговор в корчме да подкинул нужную тему… А вот что касаемо дел тайных, тут нужно было копать самому, и копать как можно быстрее – скоро октябрь, зарядят проливные дожди, вместо шляха такая грязища будет – танк не пройдет, не то что лошадь. Хотя лошади, говорят, проходимее…

Замедлив шаг возле хором, Михайла прислушался. За воротами тут же залаяли, загремели цепями псы! Что и говорить – Средневековье. Народ неприветливый, просто так с улицы не зайдешь.

Ворота – и двор – располагались чуть выше улицы, так чтоб, когда дождь, вся грязь да вода именно на улицу и стекала. С одной стороны, вроде как неплохая задумка, но с другой – по этой же улице тебе ж самой потом и ходить-ездить.

– Чтой тут вынюхиваете? – из распахнувшейся калитки выглянула чернобородая рожа. Судя по виду – слуга.

– Да мы просто ж идем!

– Ну и проходите себе… Не то посейчас псинищ спущу! Ходют тут всякие…

Вдруг оборвав речь на полуслове, чернобородый быстренько повернулся, позабыв про калитку… прикрикнул на собак:

– Цыть, гадины!

…да принялся униженно кланяться:

– Доброго утречка вам, Преслава Никитична!

– Почто псинищ-то распустил, Прохор? – голос у хозяйки оказался пронзительным, гулким, словно иерихонская труба. – Ужо у меня плети отведаешь! А ну, давай, отворяй ворота! Корчемка! Эй, пес… Возок заложил уже?

– Посейчас, посейчас, матушка!

– И тебе плетей! Проворней давай, ирод. На ярманку поедем… прокатимся.

Прислушавшись, Велька покачал головой:

– Ну и привратник! Сущий разбойник… А хозяйку свою боится – страсть.

– Да уж, – прибавляя шаг, согласился сотник. – Этакой-то прокуре палец в рот не клади. Давай-ко, вон, у березки присядем да поглядим…

Ворота между тем распахнулись, и на дорогу выехал нарядный возок – обитая кожей двуколка, запряженная парой гнедых. За кучера сидел здоровенный лоботряс в красной рубахе и круглой мурманской шапке, с кулачищами с Мишину голову. Позади, в полу-креслице, покрытом волчьей шкурой, вольготно расположилась боярыня – расплывшаяся сорокалетняя старуха… нет, пожалуй, все же лучше сказать – дама, со следами былой красоты на красном обрюзгшем лице. Длинное бархатное платье, нарядный пояс, коралловые – царьградские! – бусы, легкий, расшитый жемчугом плащ. На голове – полукруглая суконная шапка с зеленым шелковым покрывалом, полностью закрывающим волосы. Ну и, само собой, браслеты, кольца… Да, и лицо-то не красное – просто румян наложено – дальше некуда! Жертва косметических фирм.

– Н-но, залетныя!

Молодец дернул вожжи… В возок на ходу заскочили две совсем еще юные девы, похоже – служанки. Тощие, бледненькие, с косами. Встали позади, за полукреслицем, да принялись обмахивать хозяйку дубовыми ветками…

– Веселей, веселей машите! Да кто так машет? Дай-ко сюды…

Повернувшись, боярыня вырвала ветку из рук девчонки и тут же принялась хлестать ею обеих служанок. По лицу, по плечам – куда придется. Хлестала да приговаривала:

– У-у, заразищи! Говорю же – веселей!

Так вот и проехали мимо Михайлы и Вельки, все – при деле.

– Ну и старуха, – отрок повел плечом. – Брр! Прямо как у нас тетка Брячислава… Та злюка такая же… Повезло Горьке – замуж ушла. А этим вот бедолагам… Я про девок, господин сотник.

– Я понял…

Миша задумался. Вдовая боярыня оказалась настоящей Кабанихой, просто классической, точно такой же, как в романе Островского. Так, верно, Островский с натуры писал…

Да уж, такую сложно будет разговорить… Но – можно! К любому человеку всегда свой ключик найдется, надо лишь поискать… Врагов поискать, вот что! Не может такого быть, чтоб столь властная и самолюбивая дама никому на мозоль не наступила. Ну, так да! С кем она судится-то? С игуменом Ферапонтом. Из-за… неважно из-за чего. Важно, что судится.