Стеклянный цветок (Сборник) - Джордж Мартин

Генерал Сухтелен устроил свой штаб в пригороде Хельсинки, еще один удачный тактический ход. Когда Свеаборг навел на него свои пушки, каждый третий выстрел из крепости грозил городу — в результате Кронштет приказал прекратить огонь. Сухтелен воспользовался этой уступкой так же эффективно, как и всеми остальными. Он выбрал себе просторную и удобную квартиру; из его окон через открытые пространства льда, усыпанного снегом, открывался прекрасный вид на серую громаду Свеаборга. Полковник Бенгт Антонен угрюмо смотрел в сторону крепости, дожидаясь в приемной вместе со вторым курьером Кронштета и русскими, которые сопровождали его к Сухтелену. Наконец внутренние двери распахнулись, и к ним вышел смуглый русский капитан.

— Генерал готов вас принять, — сказал он.

Генерал Сухтелен сидел за широким деревянным столом, адъютант замер по правую руку от него. У двери оставался часовой, кроме того, вместе со шведскими курьерами в комнату вошел капитан. На голой поверхности стола стояла чернильница, лежали промокательная бумага и два подписанных пропуска, которые обеспечивали курьерам безопасное продвижение через линии русских войск до самого Стокгольма и шведского короля. Один из них должен был ехать по южной, а другой по северной дороге.

Сухтелен что-то сказал по-русски; адъютант переводил. Их обеспечивали лошадьми, кроме того, было обещано, что на почтовых станциях им предоставят свежих коней. Антонен слушал инструкции с удивительно пустым чувством, у него слегка кружилась голова. Генерал намерен их пропустить. Почему это его удивляет? Ведь именно такими были условия договора. И по мере того как переводчик нудно повторял официальные фразы, Антонена все сильнее охватывала апатия. Он сделал все, чтобы попасть сюда, как того требовали голоса, а теперь он даже не знает, зачем он здесь и что ему следует делать.

Ему вручили один из пропусков, вложив в протянутую руку. Быть может, на него подействовало прикосновение бумаги или дело было в чем-то другом. Неожиданно его подхватила красная волна ярости, такой неистовой и всепоглощающей, что на несколько мгновений мир вокруг него исчез и он оказался в совершенно другом месте, увидел сплетенные вместе обнаженные тела в комнате, стены которой были сделаны из светло-зеленых кубиков. А затем он вернулся обратно, ярость все еще бушевала в нем, но быстро слабела. Все смотрели на него. Тут только Антонен сообразил, что выронил пропуск, а его рука легла на рукоять сабли, и он наполовину обнажил клинок, сталь тускло сверкала в солнечных лучах, проникающих сквозь окно.

Если бы они отреагировали сразу, то могли бы успеть его остановить, но он застал всех врасплох. Сухтелен начал подниматься со своего стула, но почему-то двигался странно-тягуче, словно в замедленной съемке. Замедленная съемка, что это такое? Но он знал, знал. Сабля уже покинула ножны. Он услышал у себя за спиной крик капитана, адъютант потянулся за пистолетом, но ему было далеко до Квик Дроу Макгроу[31], Бенгт их всех опередит, хей-хо. Он ухмыльнулся, развернул саблю и протянул ее рукоятью вперед генералу Сухтелену.

— Мой клинок, сэр, и поклон от полковника Ягерхорна, — с удивлением и благоговением услышал Бенгт Антонен собственный голос. — Крепость в ваших руках. Полковник Ягерхорн предлагает задержать нас на месяц. Я с ним согласен. Задержите нас здесь, и вам гарантирована победа. Если вы нас пропустите, то кто знает, как все может обернуться? Вдруг шведский флот сумеет подойти к Свеаборгу? До третьего мая еще очень много времени. Король может умереть, или лошадь, да и мы с вами не бессмертны. Я уже не говорю о том, что лошадь может заговорить.