Шириной логово оказалось всего в несколько шагов. Три человека сидели внизу на койках, обозначающих границы убежища Один примостился наверху, наклонившись вперед и свесив ноги, но лицо его скрывала тень — словно мрачный страж, обозревал он происходящее.

Сам Рафа разбирал письма, устроившись в потертом кресле. Кейд и не думал, что здесь встречается подобная роскошь, поэтому кресло показалось ему настоящим троном.

— Читать умеешь, братец? — спросил Рафа, не поднимая глаз.

— Умею, но медленно, — признался Кейд.

Рафа вздохнул и покосился на письмо, которое держал в руке.

— Я тоже. Я плохо читаю, они скверно пишут, и покуда разберешься, что к чему, полдня уйдет.

Они? Кто «они»?

— И на картанианском не говоришь, я так понимаю? И на шангийском? И на карагуанском?

Кейд помотал головой. Об этих странах он знал только понаслышке, но сами названия языков завораживали его. Рафа отложил письма, указал рукой на койку, и Кейд опасливо примостился рядом с одним из громил.

— Чем может служить скромный пират?

Кейд сглотнул и заговорил о том, ради чего пришел:

— Мне надо выбраться с рудника.

Рафа задумался; на обветренном лице блеснули проницательные глаза, рука рассеянно подергивала клочковатую черную бороду.

— Ну и просьбы у тебя, братец. Почти все хотят выбраться с рудника.

«Только не ты», — подумал Кейд. Рафа сам решал, какую работу выполнять, но изредка останавливал выбор на руднике. Ходили слухи, будто тем самым он поддерживает телесную крепость.

— Думаю, ты мог бы забрать меня в мастерскую, — сдавленным голосом проговорил Кейд. — Я сын столяра, умею работать с деревом. — «Не ахти как, но вполне прилично». — Я справлюсь, — добавил он, запнувшись.

Его сосед ухмыльнулся.

— Братец, — сказал Рафа, — дело не в том, насколько ты хорош. Будь ты хоть сам Атрас Резчик, вопрос только в том, какая мне от тебя выгода.

Ладони у Кейда вспотели, а в горле пересохло.

— Могу делать для тебя всякие нужные штуковины. Или быть твоим соглядатаем, рассказывать, что где происходит. — По лицу Рафы он понял, что растопить лед ему не удалось, и начал терять надежду. Переговоры Кейду не давались, обычно их брал на себя Арен.

— Чего ты хочешь? — выпалил он наконец. — Я готов на все.

— Ума не приложу, какой с тебя прок. — Рафа пожал плечами, словно извиняясь. — В этих стенах я мало в чем нуждаюсь. И раз уж ты не в силах ничего сделать для меня здесь, может, сделаешь там?

— Я… я не совсем понимаю, о чем ты, — пролепетал Кейд.

— Есть богатые родственники, которые за тебя заплатят? Или влиятельные знакомцы, которые окажутся полезными для меня?

Кейд принялся судорожно вспоминать знакомых с деньгами, влиянием или доступом в высокие круги. Но то был не его мир.

— Я сын столяра, — беспомощно повторил он.

— А твой друг? — напомнил Рафа. — Он явно не сын столяра. Возможно, он знает человека, способного заплатить?

Кейд почувствовал, как идет ко дну последняя надежда. Вечно все возвращается к Арену. К Арену, который принимает решения, у которого были и деньги, и привилегии, но он все потерял из-за какой-то кроданской пигалицы. У Кейда не было даже возможности совершить подобную ошибку. Его судьбу направляли другие, и, только держась за Арена, он мог надеяться на перемены. Без него Кейд не представлял ни малейшей ценности.

Но он не станет просить Арена о помощи, не падет так низко. Значит, остаются только рудник, усталость и боль, темный ужас, который ждет его каждое утро. Сегодня, завтра, вечно.

Рафа откинулся в кресле и сложил заскорузлые ладони.

— Меня не так-то просто заполучить в помощники.

Кейд почувствовал, как к глазам подступили слезы, а в горле встал ком, но у него не осталось сил, чтобы этого устыдиться.

— Мне надо выбраться с рудника! — взмолился он.