Город Света - Дариус Хинкс (2019)

Мефистон вытянул руку и сжал вокруг смертоносного луча кулак, а затем погасил его одним лишь шепотом. Потом он обратил внимание на поврежденный корабль. Сшить вместе молекулы окулюса было достаточно просто. На доспехах старшего библиария в позолоченном реликварии висел его шедевр, «Пресыщенная коса» — собрание всех кровавых обрядов и техник, которые он постиг. Однако Властелин Смерти не нуждался в повторении текстов и изрекал заклинания по памяти, водя оставляющими за собой призрачные следы пальцами, сплетая и сплавляя частицы, пока экран не стал вновь цельным. Закончив, Мефистон прошелся по отсеку, исправляя иные повреждения непринужденным психокинезом.

И пока Мефистон чинил «Пенсеросо», ему на ум пришла нежданная мысль. Он оглянулся на взорвавшуюся голову пилота, задумавшись, есть ли что-то, на что он еще не способен. Его силы росли с тех пор, как он перестал быть Калистарием под развалинами улья Гадес, и Властелин Смерти уже превзошел всех прочих представителей либрариума и, вероятно, даже всех иных псайкеров в Галактике. Но после второго возрождения под ножами Адептус Механикус этот рост ускорился. Пока Кво-87 разрезал его тело, разум Властелина Смерти странствовал в ином месте и участвовал в ином акте восстановления. Он привязал мрак к своей душе, поглотив неистовое сердце проклятия Кровавых Ангелов. Варп открыл ему черного ангела, ужасающее воплощение гнева капитула, но воин обуздал его, притянув угрозу и мощь в свою вновь закаленную душу. И теперь же Мефистон чувствовал, что нет законов природы, которые он не смог бы обратить. Мысль об этом и тревожила, и опьяняла. Люди целые жизни описывали различия между одобренными психическими силами и еретическим колдовством. Но ведь разница явно была в источнике силы, а не в ее применении?

Властелин Смерти подошел к мертвому пилоту и поднес руку к расщепленному черепу. Голова была запрокинута под неестественным углом, открыв взгляду Мефистона широко раскрытые потухшие глаза.

Космодесантник посмотрел в глаза пилота и сквозь них туда, где находился разум.

Властелин Смерти почувствовал смесь воодушевления и тревоги, ведь он мог видеть отблески последней мысли испуганного человека. Мгновение, когда тот осознал, что истребитель ксеносов сделал петлю и сейчас откроет огонь. Мефистон бережно прикоснулся к отголоску и задал себе ужасающий вопрос: мог ли он оживить этого человека?

Некромантия. Слово прогремело в его голове, как гром. Именно такое еретическое варповство побуждало столь многих к осуждению института либрариума. И если прочие сомнительные занятия библиариев еще можно было оправдать, здесь иных трактовок быть не могло.

Старший библиарий мысленно слился с эхом мертвого человека и понял, что, наверное, сумел бы вновь разжечь в нем искру. Сотворить жизнь.

Приободренный этой мыслью, Мефистон потряс головой. Чего же в этом могло быть такого опасного?

— В Галактике таится множество угроз, — произнес Рацел, цитируя «Свитки Сангвиния», — и главная среди них — сила.

Мефистон удивленно оглянулся на друга. Гай был все так же неподвижен, но каким-то образом смог последовать за ним в трещину реальности между мгновениями.

Нет, понял Мефистон. Не смог. Это было лишь воспоминание. Он услышал предупреждение, которое Рацел дал ему много лет назад. Однако слова прозвучали так ясно в его голове, будто Гай вновь процитировал примарха.

Властелин Смерти кивнул и опустил руку, позволив искре угаснуть. Внезапно он понял, что Кво-87 сделал его не только надежнее, но и опаснее. Ведь что может быть на самом деле безвредно, если возможно все? Он мог навлечь немыслимую беду. Если старшего библиария Кровавых Ангелов когда-нибудь заклеймят некромантом, что это будет значить для капитула и его наследников? Воскресив одного человека, он мог обречь целый легион.