Город Света - Дариус Хинкс (2019)

— Он не предаст меня, — Мефистон постучал по висящему на поясе устройству судного дня. — Пока не поймет, как забрать эту штуку. И я уже показал ему, что силой этого не достичь. Так что он сделает все, что нам нужно, пока не придумает способ перехитрить меня.

— И все-таки мне кажется, что это неправильно, — хмуро покачал головой Гай, — ведь мы исполняем волю Императора благодаря коварству жалкого нелюдя. Чувствую, добром это не кончится, Мефистон.

Антрос отвернулся от окулюса и посмотрел на своего старого учителя сверкающими глазами.

— Вы ведь видели пророчество владыки Мефистона. — Он показал на поднос, лежащий на столе на дальней стороне помоста. — Он предвидел все это. Предсказал каждое мгновение нашего путешествия. Мы на пути к величайшей победе, которую можно представить. Нам предстоит не просто изгнать Хаос с Сабассуса, но достигнуть апофеоза, ради которого Мефистон трудился все это время. — Он поглядел на старшего библиария, пытаясь удержаться от улыбки. — Его великий дар обуздан. Он добьется победы, что уготовил ему Сангвиний. На то воля судьбы.

— Судьбы? — приподнял бровь Рацел. — В день, когда мы доверимся судьбе, мы станем такими же порочными, как этот ксенос. Доверься своему мастерству, Антрос. Доверься своему оружию, как физическому, так и духовному, но не доверяй судьбе.

— Но разве не это сделал старший библиарий? — снова показал на эфемериду Луций. — Он записал нити судьбы, чтобы иметь возможность…

— Нити судьбы? — обычно Властелин Смерти не вмешивался в споры между Луцием и Рацелом, но что-то в этой фразе встревожило его. — Довериться судьбе — значит приблизиться к тому, чтобы начать ей поклоняться. Я не доверяю ни одной строке эфемериды. Это собрание ответов на вопросы «а вдруг?» и «что если?».

— Но ведь мы здесь из-за того, что вы написали в эфемериде, не так ли? — покачал головой Антрос.

— Судьба никогда не предрешена. — Мефистон вновь повернулся к тошнотворному вихрю цветов за стеклом. — Если мы уверуем в обратное, то будем обречены плясать под дудку того шарлатана, что будет петь громче. Нас сдерживает не судьба, но собственная ограниченность. Я предвидел бесчисленные возможности, а затем, зная их все, начал искать среди них путь. Но здесь нет гарантий. Духовное странствие приведет меня на Сабассус, но лишь дисциплина, вера и мастерство принесут мне победу.

Рацел что-то согласно проворчал.

Луций выглядел достаточно пристыженным почти три секунды, а затем покачал головой и попытался зайти с другой стороны:

— Возможно, я выразился неправильно. Быть может, стоило назвать это не судьбой. Я говорил об истинах, которые вы прозрели, старший библиарий. О вашей проницательности. Благодаря вашей неукротимой воле мы здесь. Вы никогда не колебались. Вы не позволите ничему сбить вас с пути.

Мефистон покосился на кодиция. В глазах того не было осуждения, лишь обычный блеск воодушевления. Если Рацел считал своего друга ограниченным и поглощенным идеей, Антрос видел его решительным и непоколебимым. И кто же из них прав? Властелин Смерти вспомнил прошедшие десятилетия. Годы боли и резни. Увидел бесчисленные легионы душ, погибших ради его странствия к Сабассусу. Антрос был прав. Сколько бы разрушений Мефистон ни совершил, в скольких бы смертях ни был повинен, он никогда не сворачивал с пути. Даже перед лицом неудачи он всегда находил дорогу вперед. И когда в его голове зазвучали вопли, Мефистон с удовольствием заметил, как мало власти они над ним имеют. Случалось, что смерти тяжким бременем висели на его шее. Когда-то плоть старшего библиария дымилась и темнела, наглядно отражая его жестокость. Но не теперь. Сомнения исчезли. Кровавый Ангел уверился в своем пути. Все они умерли ради того, чтобы другие жили.