Ничего интересного - Кевин Уилсон (2019)

За солнечными очками им не было видно, куда я на самом деле смотрю. Мне нужна была секунда, небольшое пространство, не заполненное детьми. Мне нужен был крошечный перерыв. Кто бы мне в этом отказал? Ну, кроме, собственно, детей. Я подняла взгляд на облака. Они все были разной формы, но я слишком устала, чтобы придумать, какой именно.

Интересно, что делала Мэдисон? Я не переставала чувствовать себя обманутой. Мы с ней почти не виделась. Я вспомнила те первые несколько дней до приезда детей, когда мы были тут вдвоем. Она купила мне целый гардероб. Мы играли в баскетбол. Я думала, что мы будем вместе. В смысле, я знала, что буду тут, с детьми, но мне представлялось, что Мэдисон будет сидеть рядом, смеяться. Я думала, мы будем есть эти ее дурацкие крошечные сэндвичи, пока дети играют в чехарду или еще какую-нибудь хрень.

— Смотри! — снова сказала Бесси, на этот раз громче.

— Я смотрю, — ответила я. — Вы очень красивые.

— Ага, — хмыкнул Роланд, прекрасно зная, что я вру.

Я чувствовала, как солнце греет мне лицо, слушала, как дети плещутся в бассейне. Как же хорошо! Скучно до безумия, но спокойно. Я на секунду закрыла глаза. Лето как будто растянулось на годы вперед, навечно.

Когда я проснулась и подскочила на шезлонге, детей в бассейне не было. Сколько я спала? Минуту? Восемь лет? Что-то среднее, но конкретнее я сказать не могла. Шея ужасно болела.

— Бесси! — позвала я, тихо, чтобы никто не услышал. Это было довольно бессмысленно, но я старалась сохранять спокойствие. Оставаться крутой. — Роланд!

Тишина. Бассейн был пуст. Я огляделась. Дети исчезли. Инстинктивно я посмотрела на окна особняка. Тимоти и след простыл — свидетелей моей безответственности не было. И тут я подумала, а что, если близнецы там? Что, если они туда забрались? Что, если прямо сейчас они держат Тимоти в заложниках? У меня скрутило живот.

Я встала и начала обходить бассейн, заглядывая за каждый шезлонг: вдруг они решили спрятаться, чтобы меня проучить? Я заглянула в воду, но и на самом дне бассейна ничего не было. Добежала до гостевого дома, позвала детей, но никто не откликнулся. Я проверила все комнаты: ни следа. Мне на глаза попался телефон; на секунду захотелось позвонить Карлу, но я просто представить не могла, сколько осуждения вывалится на меня за один разговор. Карл мне этого не забудет. Запись об этом навсегда останется у него в подкорке.

Я проскользнула в особняк незамеченной и прокралась на кухню, где Мэри готовила пасту, сворачивая тесто в изящные кошелечки.

— Мэри, ты не видела детей? — спросила я у нее как бы невзначай, как будто прекрасно знала, где они, и просто проверяла ее.

— Здесь нет, — сказала Мэри, даже не поднимая головы. — Потеряла их?

— Может быть, — призналась я, не в силах врать.

Мэри слегка улыбнулась, ее руки не переставая двигались, складывая и складывая тесто.

— Надо поскорее найти.

— Да, ты права. Не расскажешь Мэдисон?

— Нет, — пообещала Мэри так твердо, уверенно, что мне тут же захотелось ее поцеловать. Я знала, что мы с ней не заодно. Но мне было очень приятно знать, что она защитит меня, пусть и совсем ненадолго.

Но теперь мир за секунду стал ужасно огромным и угрожающим. Я столько времени провела в особняке — огромном, да, но казавшемся безопасным, прирученным. Я осмотрелась вокруг — я сейчас не шучу — проверить, не оставили ли дети след из хлебных крошек. Но нет. Гребаные дети. Ни единой хлебной крошки. Их съела какая-нибудь ведьма. Или они сожгли ведьмин дом. Что бы близнецы ни сделали, я знала, кого объявят виноватой.

Я шла и шла, не пыталась их звать, а просто надеялась найти с помощью какого-нибудь шестого чувства, как будто могла на них наткнуться, просто думая о них, пока они не объявятся передо мной как ни в чем не бывало — ни в коем случае не в огне. Я смотрела на горизонт, ища глазами дым.