Ничего интересного - Кевин Уилсон (2019)

— Она случайно, — кивнула я в сторону Мэдисон. Но я помнила, как она играла в школе: небрежно, безо всяких усилий, пока не нарастало давление. Тогда она начинала распускать локти, не стеснялась играть грязно ради победы.

— Это из-за роста, — объяснила она, начиная вести мяч. — Ты у меня прямо под локтем.

— Ничего, — сказала я, прощупывая лицо вокруг глаза и морщась. Мне не хотелось ее убить, но ужасно хотелось выиграть.

— Я могу отдать мяч, — сказала она. — Если хочешь, зачтем это нарушением.

Ух, нет, может, я все-таки была готова ее убить, но что мне оставалось? Дети смотрели. Это просто игра.

— Да нет, ты поймала мяч от корзины. Давай.

Я уперлась кроссовками в пол, сильно, зная, что Мэдисон загонит меня к корзине, чтобы измотать, чтобы понять, что со мной можно сделать. Она стояла на трехочковой линии и, пожав плечами, начала вести. А потом, как из ружья, выстрелила идеальной подачей, издалека, намного дальше, чем ей обычно удавалось. И все. Мэдисон победила. Я проиграла. Я играла хорошо, но она лучше.

— Ура, мамочка, — сказал Тимоти, и на этот раз Роланд и Бесси вовсе не выглядели сердитыми. Они выглядели расстроенными. Пораженными. Как будто надеялись на что-то другое, а теперь им было стыдно, что они вообще надеялись. Мне был знаком этот взгляд. Это чувство. И мне больно было знать, что его вызвала я.

— Нужно приложить лед, — заметила Мэдисон.

— У нас в доме есть, — ответила я. — Схожу за ним.

— Синяк все равно будет приличный. Прости еще раз.

— Ничего. Баскетбол есть баскетбол. Отличный бросок, кстати.

— Поверить не могу, что я попала.

— А я могу.

Я повернулась к Роланду и Бесси:

— Ну что, дети, пойдем перекусим.

— У тебя правда большой синяк, — сказал Роланд.

— Ничего, пройдет, — успокоила его я.

— Тимоти, — обратилась к сыну Мэдисон, — попрощайся с Бесси и Роландом.

— Пока, — пробормотал он, и близнецы угрюмо помахали ему руками.

— Увидимся через пару дней на ужине, — сказала Мэдисон. — А потом мы с тобой, Лилиан, как-нибудь вечером посидим вдвоем, выпьем.

— Отличная мысль, — процедила я сквозь зубы. Голова была в тумане.

Они пошли обратно в дом, и мы смотрели им вслед, а потом Бесси подняла мяч, начала вести и посмотрела на меня.

— Как сделать так, чтобы он проскакивал между ног?

— Тренироваться. Нужно, как это сказать, обеими руками направлять мяч куда нужно, поджать колени.

— Я тоже так смогу? — допытывалась она. — Научишь меня?

— Конечно.

Бесси посмотрела на корзину, как будто это был горный хребет, как будто воздух там был разреженный. Она взвесила мяч, переложила его из руки в руку, а потом вдруг сделала довольно неуклюжую подачу. Движение было резким, как будто в три этапа, но, как ни поразительно, мяч долетел до корзины, на край кольца. Он подпрыгнул, потом еще, и еще, и еще, и мне оставалось только молиться — «пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста». Наконец мяч упал в корзину. Я давно не видела такого везения. И меня охватило настоящее счастье, радость за Бесси, потому что я знала, каково это — когда такой бросок получается, когда ты получаешь то, о чем просил. Как редко это случается в жизни.

— Офигеть, Бесси! — завопил Роланд. — Это же потрясающе!

— Хорошо получилось, Лилиан? — спросила меня Бесси.

— Получилось потрясающе.

— Думаю, мне нравится баскетбол, — сказала она без улыбки, даже немного сердито, как будто принимала на себя древнее проклятие.

— А мне не очень, — признался Роланд, — но это ничего.

— Идем домой, — предложила я. — У нас занятия.

Дети застонали, но я видела, что они не очень-то расстроены. Я видела, что они позволят мне о них заботиться, что я могу заставить их делать то, что им не нравится, и они не будут возражать. Потому что кто еще у них был, кроме меня?

Восемь