— Почему так долго?

— Во-первых, прошло всего несколько дней, понятно, Лилиан? И ты думаешь, его так легко раздобыть? Думаешь, такую форму детских размеров продают в «Уолмарте»? Для крошечных пожарных? Одежду нужно перешивать. Это сложно. Я подхожу к делу настолько творчески, насколько могу.

Карл и правда выглядел измученным, волосы лежали как попало. Я подняла руки в знак примирения:

— Хорошо-хорошо. Прости. Мы благодарны за все, что ты делаешь.

— Спасибо.

— Так, ребята, — сказала я. — Давайте просто попробуем, хорошо? В качестве научного эксперимента. Будем считать это сегодняшним уроком.

— Ты первая, — сказала Бесси.

— Ко… конечно, — согласилась я, не готовая к такому повороту событий, но делая вид, что все по плану. — Конечно, я первая.

Я посмотрела на Карла, и тот немного покраснел. Затем опустил руку в ведро и резко вздохнул.

— Холодный, — проворчал он.

Гель был странный, вязкий, и Карл начал наносить его мне на руку. Было холодно, так странно холодно, что отчасти даже приятно. Карл покрыл гелем мою руку, затем другую.

— Ноги будем мазать? — спросил он, и я покачала головой:

— Мне достаточно.

Карл поднял зажигалку и снова зажег пламя:

— Не дергайся, хорошо? Это не больно.

Он поднес огонь прямо к моей руке, и секунду я была уверена, что моя кожа горит, что я горю, но стиснула зубы и поняла, что нет, все в порядке. Я не горела. И хотя прошло всего несколько секунд, это было удивительно, как будто ничто не могло причинить мне боль. Дети, когда горели, чувствовали себя именно так? Я понятия не имела, но мне хотелось, чтобы это ощущение продолжалось вечно.

Когда Карл выключил зажигалку, я посмотрела на Бесси и Роланда, показывая, что со мной все в порядке:

— Видите, все супер. Нет, ну правда, очень классно. И он холодный. В такую жаркую погоду приятно.

Роланд протянул руки.

— Похоже на слизь, — восторженно сказал он. — Какая гадость!

Карл чуть ухмыльнулся и опустил руки в ведро. Он намазал Роланда, а я Бесси, руки и ноги.

— Холодно! — вскрикнул мальчик.

Закончив процедуру, мы уставились на детей. Они выглядели очень странно, словно сквозь ребят пронесся призрак и оставил на них след.

— Не сказать… чтобы идеально, — признался Карл.

— Может, он немного подсохнет? — с надеждой сказала я. — И будет не такой… мерцающий?

— Что-то я в этом сомневаюсь, — вздохнул он. — Но пойдем. Раньше сядешь, раньше выйдешь.

Я сидела на заднем сиденье с Бесси и Роландом. Мы подложили полотенца, чтобы дети не испачкали гелем машину. Карл вез нас в публичную библиотеку. Хотя дети все уши прожужжали мне о том, как хотят выбраться наконец из поместья, они сидели молча, прижавшись к окнам, как будто их чем-то накачали.

Когда мы остановились на парковке, Бесси спросила:

— Что если у них нет книги, которую мы ищем?

— Она есть, — заверила я.

— Может, лучше тебе сходить вместо нас, — сказала она, откидываясь на спинку сиденья.

— Я не против, — ответил Карл. — Скажите, какие вам нужны книги, и я их достану.

— Нет, — возразила я. — Зачем мы вообще тогда поехали?

— Я не хочу туда идти, — призналась Бесси. — Все будут на нас пялиться.

— Никто не будет на вас пялиться. Бесси, — сказала я.

— Будут. Все подумают, что мы странные.

— Ну правда, Бесси! Людей волнуют только они сами. Они ничего не замечают. Они никогда не смотрят ни на что интересное — только на себя.

— Ты уверена?

— Честное слово! — Я надеялась, что права.

— Ну хорошо, — сказал Карл. — Идем.