Долгая дорога домой (сборник) - Пол Андерсон

Наконец он принял решение. Он не может никому рассказать о своих подозрениях, пока нет. Ему не удастся уединиться, чтобы это сделать. Кто знает, вдруг рорваны выучили английский. И в любом случае, у него нет доказательств, одни догадки. Надо действовать спокойно, очень медленно и спокойно.

Однако он знал некоторые рорванские слова. Предположим, он, никому об этом не говоря, постарается узнать больше. Математический анализ придется исключить – другие увидят, как он этим занимается, разве что проводить расчеты в уме. Но при условии, что язык был по сути флективным, а его структура напоминала индоевропейскую, Лоренцен мог, прислушиваясь к разговорам, вычленить знакомые слова и получить представление о спряжениях и склонениях, а новые слова понять из контекста. Это будет непросто, это займет время, но, возможно, он справится. Много слов можно узнать, задавая вопросы, если никто не заподозрит, что он напал на след.

В конечном итоге ему удалось задремать.

Глава 12

– Я говорью, это убьийство!

Ветер скулил, обрывками выдувая слова фон Остена из его бороды. Немец потопал замерзшими ногами, и скала отозвалась звоном.

Вокруг них с Торнтоном круто вздымались к льдисто-синему небу горы, их острые пики белели на его фоне, нижние части склонов спускались темным, суровым камнем в ущелье, к далекой бурной реке. За последние дни местность резко поднялась, превратившись в колоссальную скалу, воздвигнутую между равнинами и морем. Просыпаясь по утрам, путешественники видели тонкий слой снега на голой земле, дыхание вырывалось из ноздрей белыми облачками. Охота была скудной, иногда еды не хватало; они медленно карабкались на скалы и утесы, спускались в узкие, словно прорезанные ножом лощины и выбирались из них. Было решено встать лагерем на несколько дней и посвятить их поиску пищи, чтобы ее хватило для последнего рывка к перевалу, что белел впереди.

Торнтон приподнял свою винтовку и спокойно встретил гневный взгляд немца.

– Вряд ли рорваны могли знать, что ящерица окажется прямо у нас на пути, – сказал он.

– Нет, но это был шанс избавьиться от одного из нас. – Фон Остен ссутулил плечи под слишком тонкой курткой. – Сльишком много вещьей, которые не вьяжутся. В этих пришьельцах есть что-то фальшьивое, и я говорью, мы должны пристрельить всех, кроме одного, и выбьить из него правду.

– С этим будут некоторые языковые сложности, – сухо заметил Торнтон.

– Языковые! Ха! Оньи просто не хотьят, чтобы мы могльи с ними говорьить. Ни одьин язык не может быть такьим сложным, как они делают вид. Когда они не хотьят отвечьять, то просто говорьят глупому Эвери: Versteh nicht[20], – ильи болтают ерунду, а он думает, что это очьередной фокус их языка. Нет, они будут с льегкостью с ним говорьить, если мы заставим их захотьеть. – Фон Остен ткнул марсианина в костлявую грудь. – И почьему они нас так вьедут? Я смотрел на нашьи карты. Было бы намного быстрее и прощье перейти южньее и пройти по прибрежным низьинам на север. Я думаю, этот разговор про огибание опасной земльи – просто чушь свиньячья. Я думаю, они водьят нас кольцами.

– По правде говоря, я тоже так думаю. – Торнтон пожал плечами. – Но к чему обсуждать это со мной?

– Вы один, кому я могу доверьять. Эвери – идьиот, Лоренцен – слабак, Гуммус-лугиль не станьет помогать, потому что это моя идея. Мы с вами можем что-то сдьелать.