Спасения нет - Питер Гамильтон (2019)

Соответственно, выше риск их обнаружения.

Я определяю в новом объекте неанский корабль внедрения.

Он не имеет враждебных намерений.

Я наблюдаю за высадкой неан–метаваянцев на биоформированную планету.

Их встречают люди.

Я наблюдаю.

Я жду.

Это мое дело — пока не прибудут они.

Они прибудут.

Город–цитадель назывался Игсабул и располагался на водоразделе у слияния двух широких рек. Согласно истории, который не было, он зародился как порт и торговый центр и разрастался по мере того, как клан торговцев накапливал богатства. Игсабул неизменно побеждал в территориальных войнах с соседними цитаделями, и со временем его владения превратились в простиравшуюся на полконтинента империю. С ростом богатства и технологическим прогрессом над изящными постройками прежних времен стали вырастать небоскребы. Прохладные зеленовато–голубые лучи расходились от цитадели по изрезанным окрестным землям: транспортные рельсы связывали ее с другими цитаделями. А с побережья на ослепительных столбах химического пламени взмывали ракетные корабли.

Деллиан направил летательный аппарат по крутой дуге вокруг центрального небоскреба, позволив пассажирам рассмотреть башню. Внешне аппарат соответствовал технологическому уровню Земли двадцатого столетия — турбореактивные двигатели дожигания и узкая стреловидная форма, позволявшая развивать до 3,5 Маха. Девизом приманки была аутентичность. Только самолеты двадцатого века не имели таких полупрозрачных корпусов — стекло для них можно было получить только на молекулярном экструдере. И никакой автопилот не сравнился бы с контролирующим все системы аппарата гендесом. Ручное управление вообще отсутствовало, что напомнило Деллиану флаеры родного Джулосса.

— Есть на что посмотреть? — спросил Деллиан. Цилиндрик переводчика выдал поток высоких нот, похожих на прокрученную с высокой скоростью птичью песню.

Неан–метаваянец Финтокс сидел на грибовидном кресле в глубине кабины, рядом с Иреллой. Он в ответ высвистал:

— Выглядит правдоподобно.

— Выглядит, — согласилась Ирелла. — Только внутри там пусто: ни комнат, ни коридоров. Полые скорлупки с системой отопления, чтобы заморочить термосканеры, и еще окна подсвечиваются. Издали не отличить от настоящего.

— Наш корабль внедрения принял их за настоящие.

— Весь мир — театр, — произнес Деллиан.

Ирелла улыбнулась ему и передала на оптику: «Подходящая цитата».

Он теперь не протестовал, когда подходила ее очередь выбирать, что смотреть вечером. А она перестала навязывать ему высокую культуру — но и он больше не требовал выбирать из архивов «Моргана» одни исторические боевики. И сам удивился, обнаружив, что с удовольствием смотрит романтические комедии Земли. Ложная ностальгия, объясняла Ирелла, ласковый свет небывалого прошлого.

— Я вижу там внизу движущиеся экипажи, — заметил Финтокс.

— Да–да. Они просто гоняют большими петлями. Так, чтобы датчики на любом спутнике оликсов видели целенаправленное движение. И ваянцы там внизу тоже ходят кругами — хоть мы и не ожидаем, что с пролетающего зонда можно будет различить отдельных индивидуумов. Но рисковать не стали. Мы вложили в Ваян столько трудов, что было бы убийством проколоться на мелочах.

Финтокс, изогнув длинную шею, сфокусировал на Ирелле все восемь глаз.

— Ваши биологические ваянцы, как и мы, выведены в инициаторе?

— Нет, это андроиды. Тела биомеханические, это несколькими уровнями ниже неанской биотехнологии. Днем они расхаживают во множестве, ночью — в меньшем количестве.

— И сколько цитаделей построено вами на Баяне? — Глаза Финтокса снова обозревали пространство за изгибом фюзеляжа.

— Двадцать три тысячи. Хотя не все такие большие, как Игсабул. И за городом огромные площади возделанных земель. В море тысячи кораблей, в воздухе летательные аппараты…

— И все, как и этот, оставляют след продуктов сгорания, — вставил Деллиан.