Янтарные глаза - Вилма Кадлечкова (2013)

– Идите же. Мы спешим.

– Раз мы об этом… есть ли у вас доказательства, что я – это я? – возразил парень.

Лукас усмехнулся против воли.

– Я знаю, что это вы, – заверил он его. – Но, вполне вероятно, и я немного рискую.

Лукас отвернулся и поднялся на борт. Он рисковал больше, чем «немного»; но вовсе не тем, что мог не узнать Джеймса Ранганатана, которого Трэвис показал ему на стереофото. В «Спенсер АртиСатс» решающее слово было за ӧссеанами, так что существовала реальная опасность, что пилот Трэвиса получает приказы не только от Трэвиса. Перед тем как начать все это, Лукас, конечно, размышлял, насколько велик шанс, что вместо Деймоса он окажется прямо в пасти зӱрёгала. Но ӧссенское техническое превосходство в области космических полетов было таким огромным, что заполучить неӧссенский корабль было невозможно. Раз он не собирался сдаваться, приходилось рисковать – и при этом полагаться на свою скорость и тотальное невежество Трэвиса. Теперь, когда они с парнем обменялись парой слов и Лукас выдал ему определенную дозу хильдебрандтовской язвительности, ему стало спокойнее. По крайней мере, Джеймс Ранганатан – не раболепный глупец. Лукас понизил оценку риска настолько, что даже решался поворачиваться к нему спиной.

Он погрузился в приятное, медово-золотое освещение внутри Корабля. Интерьер немного напоминал историческую театральную ложу – тот же напыщенно торжественный стиль. Четыре мягких анатомических сиденья стояли в два ряда в центре, но их можно было отодвинуть к стенам, придать им подобие кровати и отделить от общего пространства расписанной деревянной перегородкой, так что в долгих перелетах каждый пассажир мог иметь определенную иллюзию личного пространства. Кресло пилота скрывалось впереди за декоративной решеткой и алой шторой, но пульт управления, несомненно, мог быть отделен от остальной части Корабля и герметичной перегородкой. Лукас откинул штору и посмотрел на приборную доску. Здесь уже никто не симулировал Средневековье. Это был один из самых современных ӧссенских Кораблей.

«Если бы я только мог сам им управлять», – пронеслось в голове у Лукаса.

Когда Лукас еще учился на факультете астрофизики, то закончил и курс пилотов, как и тридцать процентов его однокурсников (остальные семьдесят уже давно его прошли); но его удостоверение с тех пор мирно лежало в комнате в Блу-Спрингс вместе с другими остатками заброшенных жизненных путей. О налетанных часах не могло быть и речи.

«Ну уж нет, пилотирования я должен избежать любой ценой – так же, как из принципа избегаю драк и физической работы, – заключил он. – Но возможность договориться с Ней хотелось бы иметь». Он окинул взглядом несколько подходящих мест и заметил среди хаоса приборов в кабине алый тубус с ӧссенским знаком, закрепленный в латунном кронштейне на потолке. Не было похоже, чтобы кто-либо и когда-либо доставал его оттуда.

У каждого Корабля была она – Душа, или же священный свиток, оригинальный мануал на корабельном ӧссеине, помещаемый в кабину при торжественном освящении. Для ӧссеан он был в некотором смысле важнее, чем двигатели, поскольку ӧссеанин вполне мог залезть в Корабль без двигателя, но в то же время на Корабле, у которого нет Души, он никогда в жизни не полетел бы. Свиток, однако, был совсем не похож на земные мануалы с их строгим официально-техническим стилем. Ӧссеане воспринимали это скорее как литургический стих, что для большинства людей было неудобоваримо. Редкий землянин – при условии, что он вообще знает о свитке! – станет разбираться в ӧссенских закорючках, когда та же самая информация доступна на корабельном компьютере по-терронски, еще и в интерактивной форме. Вот только без нетлога Лукас едва ли мог воспользоваться корабельным компьютером.

Кроме того, в Душе Корабля всегда было кое-что еще.