Фантом - Анастасия Баталова

Эта история началась, когда она в семнадцать лет впервые в своей жизни была пьяна. Тогда, после школы, оконченной, ни много ни мало, с золотой медалью, в ней только пробудился наивный интерес ко всему запретному, так иногда бывает с теми детьми, которых родители оберегают слишком сильно, стараясь оградить от всех возможных соблазнов: «взрослых» фильмов, поздних прогулок и сомнительных, с их точки зрения, знакомств. Но наступает определенный момент — а он всегда наступает, дорогие папы и мамы, рано или поздно — когда всё запретное вдруг становится доступным — и в этом случае разве только небесные силы да врожденная осторожность могут уберечь такого домашнего ребенка от ошибок, которые впоследствии очень дорого могут ему обойтись.

Момент настал. Для неё. Дверца золотой клетки родительской заботы распахнулась в большой мир. Сперва вылетать страшно, но потом привыкаешь.

В туалете сокурсница объяснила и показала ей, как нужно затягиваться сигаретой.

— Если всё правильно, то дым, даже когда ты скажешь слово «мама», не будет выходить через рот. Попробуй.

Ощущение от первой сигареты она запомнила навсегда. Это ведь почти как первый поцелуй — всё новое воспринимается как волшебство — новому придаётся значение гораздо большее, нежели уже испытанному ранее.

Она затянулась и сосредоточенно вдохнула дым глубоко-глубоко в лёгкие. На несколько мгновений тело её онемело, оцепенело — будто каждая клеточка в нём зажмурилась — она ощутила лёгкую дрожь, мир качнулся перед глазами и повис… Огромный переливающийся шар на тоненькой ниточке. Вау.

В один из дней она, прогуливая пару, бродила по Большому Гостиному Двору и упивалась только что наступившим легким состоянием опьянения, знакомилась с ним, изучала. Это было довольно странно, но она впервые попробовала алкоголь не в компании, а именно одна, просто так, из чистого исследовательского любопытства, ей хотелось внимательно прочувствовать всё от начала до конца, чтобы ничто не отвлекло её от волшебного приключения — и теперь она, как ей казалось, открыла себя иную: по другому текли её мысли, и это было так интересно, глубже и глубже погружаться в зыбкое марево собственного вновь обретенного сознания, извлекать оттуда всё больше необычайного и неожиданного.

Держа в руке початую алюминиевую баночку слабоалкогольного коктейля — в конце девяностых-начале двухтысячных повсюду были понатыканы ларьки, где подобные товары беспрепятственно мог приобрести и ребенок — она задумчиво брела по длинному переходу Гостиного, скользя нездешне умиротворенным взглядом по витринам с дорогими безделушками.

Её остановил охранник.

— Что это вы такое пьете, девушка? — спросил он с доброжелательной насмешкой.

Она обернулась — рыженькая, голубоглазая, с молочной кожей и детской округлостью лица. Из-под черной спортивной шапочки возле ушка торчал соломенно-медный завиток.

— «Ред Дэвил», — ответила она.

— А… Чёрта! — сказал он со смехом, — так смотри, очертенеешь же!

— Я уже, мне кажется, немного очертенела, — ответила она, сверкнув глазами ярко и весело.

На этом разговор оборвался, она пошла дальше, и минуту спустя не помнила уже об этом охраннике; собственные мысли занимали её сейчас гораздо сильнее, чем всё внешнее; словно в шатком одноместном каноэ плыла она по широкой радужной реке собственных ощущений, покачивалась на волнах сиюминутных эмоций…

Охранник, принуждённый день-деньской топтаться в галерее Гостиного Двора, от скуки разглядывал людей. И когда она прошла, вся такая свежая, словно мимо пронесли букет весенних цветов — что-то всколыхнулось в нем, встрепенулась душа от прикосновения нежного аромата юности — он стоял и смотрел ей вслед.