Фантом - Анастасия Баталова

ОБЫКНОВЕННОЕ ЧУДО, ИЛИ КАК Я СТАЛА ПИСАТЕЛЕМ

Вместо предисловия

Я всю жизнь помню себя сладкоежкой. Просто жуткой. Молочные зубы горстями вываливались у меня изо рта, но я упрямо продолжала грызть разноцветные каменные карамельки-подушечки — единственное, что перепадало детям в изобилии в лютые девяностые.

Когда мне было четырнадцать лет, на самой окраине города — нынче это давно уже не окраина, а благоустроенный район Кудрово — открыли оптовую базу. Там лепились друг к другу малюсенькие ларёчки-гаражики со всякой всячиной — чипсами, марсами, сникерсами и твиксами. Всё это было там гораздо дешевле, чем где-либо. И каждый день после школы я таскалась на эту оптовую базу, чтобы купить две вафельные конфеты «Просто Чудо» по два рубля. Мать давала мне в школу на завтрак пятак, и я старалась сберечь его до окончания уроков, чтобы сгонять на базу за своей любимой сластью.

«Просто Чудо» продавалось в нескольких ларёчках, но я почему-то выбрала один и всегда покупала его именно там. Скорее всего, из-за продавщицы. Молоденькая — лет двадцать пять — худенькая, забавная, с большим расстоянием между крупными слегка выдвинутыми вперёд передними зубами. Она запомнила меня и всякий раз приветствовала как родную. Ещё бы! Целую четверть я приходила к ней каждый день и брала одно и то же.

Однажды она полюбопытствовала:

— А почему ты всё время покупаешь именно эту конфету? У тебя аллергия?

— Да нет, я просто её люблю.

— Попробовал бы «Обыкновенное Чудо». Оно тоже вкусное. С шоколадом.

Я забрала с прилавка своё приобретение и вдруг, уже по прошествии нескольких мгновений, медленно осознала смысл сказанной мне фразы.

Оказывается, всё это время продавщица думала, что я — парень! В таком нежном возрасте обознаться не трудно, особенно если учесть, что я носила короткие волосы и исключительно спортивные шмотки.

Разубеждать её я не стала. Мне было жалко ломать хрупкую картину её мира. Красивую, как стеклянная елочная игрушка. По дороге домой я старательно обдумывала случившееся.

Вдалеке горел красный морозный закат. Он жёг меня своей мучительной неповторимостью. Разливалась вокруг вечерняя нежная голубизна. Хрустел снег.

И мне отчаянно вдруг захотелось стать тем четырнадцатилетним мальчиком. Очкастым, несуразным и зачем-то — влюблённым по уши в щелезубую продавщицу сластей! При мысли об этом у меня аж в животе ёкнуло от восторга. Как на аттракционе.

Я смотрела вокруг, на тонкую красоту морозного вечера и ощущала, как щемит внутри это странное невыполнимое желание — быть кем-то другим, эта невыносимая блаженная тоска по привычной реальности, увиденной чужими глазами.

Наверное, именно в этом момент я стала писателем. Тем, кто проживает на страницах своих книг десятки, сотни, тысячи жизней, вдумывается в них, протаскивая душу сквозь скорби и радости разных судеб.

Я всё ещё была тем мальчиком. Я стояла на снегу, и острие заката впивалось мне в сердце. Лицо продавщицы всплывало передо мною в дымке сладостной грёзы выдуманной первой любви…

Это было моё самое первое произведение. Ненаписанное.

Это была моя самая первая прожитая-непрожитая жизнь.

Обыкновенное чудо.

ТОНКИЕ СТРУНЫ

Повесть

1