Конечно, Андреа знал, что надо делать в таких случаях, но ему хотелось заручиться поддержкой кардинала и устроить отцу Игнасио аудиенцию у Папы.

— Благодарю, Ваше Высокопреосвященство. Я попрошу этого священнослужителя приехать в Рим. Не соблаговолите ли вы помочь ему встретиться с понтификом?

— Что ж, это легко устроить, — важно кивнул кардинал Барберини.

Едва отец Игнасио прибыл в Рим, Андреа сдал его с рук на руки кардиналу, и уже на следующий день духовник беседовал с Папой. Заикаясь и обмирая от оказанной ему чести, священник передал понтифику рассказ умершего китайца.

Его Святейшество покачал головой:

— Ох уж эти мне герцогские интриги. Что ж, отец Игнасио, вы выполнили свой долг, и это похвально. Остальное предоставьте мне.

Папа призвал к себе брата и долго беседовал с ним. Решено было, что по заявлению Андреа понтифик признает развод Камилло и Элеоноры незаконным, а потому она должна будет вернуться к мужу.

Процесс наделал много шума. Против аннуляции существующего брака выступали все: и Марио, и его дядя, епископ Треви, и семейство Винчини, которым совсем не хотелось, чтобы Элеонора вернулась к Камилло, лишенному права наследования Корреджо и княжеского титула.

Но Папа был непреклонен.

— Хватит попирать нормы католичества! — твердо заявил он. — Тут нечего аннулировать, поскольку брака синьора Риччи не существует. Дама, которую он считает своей супругой, на самом деле — законная жена синьора Кальво, и я обязан вернуть ее мужу.

Папе невыгодна была ссора ни с семьей Винчини, ни с епископом Треви, но понтифик махнул на это рукой. Его действиями в последнее время руководило лишь желание продемонстрировать власть католической церкви, и к доводам рассудка он прислушиваться не желал.

Летом 1636 года развод Камилло и Элеоноры был аннулирован, и ее брак с Марио стал фикцией.

Камилло, который во время разбирательства жил у дяди в Риме, попробовал забрать супругу в Мантую, но она решительно отказалась ехать. Но и остаться с Марио уже не могла. Ей ничего не оставалось, как уйти в монастырь.

Андреа потирал руки — да, его семья немногое выгадала от этой истории, зато Надьо потерял богатейших родичей, а сын его пребывал в безутешном горе. Чего ж еще желать?

— Я не вынесу этого! — рыдая на коленях отца, жаловался Марио. — Вы не представляете, дядюшка, как мне тяжело! Я обожаю Элеонору, не могу провести без нее и дня, а теперь она ушла в монастырь, и, возможно, мы никогда больше не встретимся. Проклятый Папа!

— Господь с вами, Марио, что вы такое говорите!

— Я ненавижу его, дядюшка. Зачем, зачем он это сделал? Кому от этого стало лучше? Видели бы вы, как страдает Элеонора, да и моя душа разрывается от горя!

Они сидели возле потухшего камина в доме кардинала Роберто Бантини, где теперь всегда останавливался епископ Треви во время визитов в Рим. Особняк, который Винчини подарили молодоженам, Марио вернул.

— Успокойтесь, дорогой мой, — сказал Стефанио, гладя шелковые кудри юноши. — Все как-нибудь утрясется.

Но сам он прекрасно понимал, что исправить ничего нельзя. Сердце его сжималось, когда он смотрел на своего несчастного сына. Что же делать?

«А все этот проклятый Кальво! Из-за него я потерял Лукрецию, а Марио — Элеонору».

Он горел жаждой мести.

* * *

После полудня Стефанио отбыл в Треви, а Марио вечером отправился в таверну «Лиса и голуби» в сопровождении друзей: художников Аббатини, Романелли, Розы, Сакки и скульптора Альгарди.