Наречённая. Книга 1 - Властелина Богатова (2020)

Я поднялась, хотя это мне далось с большим трудом. Перед глазами сразу все поплыло, на языке ощущалась липкая горечь, в груди — тошнота. Все тело будто из ваты, будто все кости из меня выдернули, оставив только мясо. Хотелось упасть обратно на постель и больше не вставать. Тхара подала мне чашу с каким-то травяным отваром, я приняла, выпив — другого выбора не было. Маар похоже не собирался задерживаться, и мне нужно восстановиться как можно быстрее, хотя все тело по-прежнему ломило, болел весь низ от пояса, саднило между бедер, но боли такой сильной, будто все внутренности выворачивает, уже не было, только неприятное стеснение внутри.

— Ночью у тебя был жар, он может вернуться к вечеру, — старуха встала, загораживая собой низкое, оно единственное оконце в лачужке и то затянутое чем- то мутным и плотным. — Я соберу тебе в дорогу трав, ты должна будешь их пить.

Я, сжимая дрожащими пальцами пузатые, чуть теплые бока плошки, кивнула, отпивая.

— Он везет тебя в Ортмор, — вдруг более приглушенно заговорила она. — Если ты туда попадешь, то оттуда, — она подалась немного вперед, вонзив в меня острый, как серп, взгляд, — уже не выберешься.

Я натянула на голое плечо сорочку, сжимая ее на груди почти бесчувственными похолодевшими пальцами, поежилась, всматриваясь в карие буравящие глаза старухи.

— Я сбегу, — ответила упрямо, опуская ступни на потертый коврик, отставляя пустую плошку на лавку.

Стало тесно находиться под вниманием чужачки, что оплетало, как липкая паутина.

— Без союзников у тебя это не получится. Тебе не хватит мудрости сделать это правильно, без лишних потерь.

— Что же мне делать? — приглушенно спросила я.

Горло сдавил ком отчаяния, вновь я почувствовала жалость к себе, вспоминая все то, что случилось еще совсем недавно, каждый синяк и ссадина на моем теле отозвались жжением этому безысходному порыву. Я понимала, что эта женщина толкает меня в еще большей тупик, загоняя в самые сети, но не могла этому противиться — слишком слаба и выпита сейчас. Но все же что-то теплилось во мне, внутри, давая тусклый, почти призрачный свет надежды. Я вспомнила, что старуха упомянула Ирмуса…

Тхара покосилась на дверь, потом вновь повернулась ко мне.

— Я бы могла дать тебе яда еще ночью, чтобы ты не проснулась, а ему сказала бы, что ты сгорела в лихорадке, чтобы избавить его и тебя от страданий, на которые вы обречены. To, что с тобой случилось — это не предел, ты опасна для него, и он опасен для тебя. Вы оба опасны для этого мира.

Я не понимала, о чем она твердит, но по спине продрали острые когти страха от ее слов. Меня затошнило. И в самом деле, во власти Тхары было это сделать — отравить меня, но она того не сделала. Втянув в грудь больше воздуха, пропитанного старостью дерева и травами, я посмотрела на нее прямо, и она прочла мой вопрос по лицу.

— Но я не могу пойти против Ильнар, — продолжила она уже спокойнее, — если ты до сих пор жива, значит, ей так угодно. Я не вправе решать твою судьбу и забирать жизнь дочери Великой Богини.

Весомый довод, ничего не скажешь. Но это нисколько не помогает в моей беде.

— Он думает, что ты обладаешь силой, но это не так, ведь верно? Ты для него безвредна, но он думает иначе, хотя подлинную опасность он пока еще не распознал. Но это только пока, а как только он узнает…

Ведьма замолкла, разлилась тягучая тишина, с улицы донеслось ржание коней — Страж уже подвел их к двери, и нужно бы поспешить. Старуха продолжила:

— …если он узнает, что ты убила его брата Дарлана, то…

— Можешь не продолжать, — оборвала я, вскидывая на нее помутневший взгляд.

Тхара смолкла, сжимая синие морщинистые губы. А я опустила взгляд, ощущая, как внутри все холодеет. Так значит, все же брат… Что-то оборвалось внутри.