Дочь реки - Елена Счастная (2020)

— Что сказали? — выкрикнул Другош, вытягивая шею.

Зденешко потеснился, позволяя сесть рядом к огню.

— А то ты не подслушивал, — беззлобно поддел соратника Рарог.

Другош дурашливо покривился, мол, знать не знаю, о чем ты мне толкуешь.

— Ты нам точно скажи.

— Любор, княжич Долесский, идет на Белый Дол. Собирается ярла Ярдара Медного поддержать, помочь ему закрепиться в остроге.

— А мы, стало быть, снова на рожон лезем, — вздохнул кто-то за спиной.

— Мы теперь на службе княжеской, — Рарог развел руками. — Да и разве можем позволить, чтобы кто-то другой тут воды занял? Устье Волани перекрыл?

— Да шли бы они… Русины эти, — крепко выругался Другош. — Вконец нынче смелыми стали.

— Вот и я о том.

Женщинам освободили отдельный шатер, чтобы ничем их не стеснять. День нынче был жарким и даже к ночи еще хранил застоявшееся на прогалине, окруженной густым бором, тепло Ока, что освещало ее до самого заката. Признаться, Рарог немало встревожился вестями, что принесла с собой беглая жена княжича Любора. Хоть он, то и дело узнавая о том, как приходят к стенам Долесска все новые большие лодьи, полные люда, вовсе не похожие на купеческие, и сам о том стал догадываться. Постояли бы ватажники еще в укрытии подле города, уж стало бы и вовсе понятно. Да время уже не терпело: Грозу хотелось забрать, да и донеслись до ватаги слухи, которыми полнилась уже вся округа, что к Белому Долу сам Валидивой идет на своих больших стругах. Значит, будет литься кровь. А коли варяги того ждут, то еще неведомо, чьей прольется больше.

И еще больше теперь Рарог тревожился за Грозу, которая неведомо зачем за мужем увязалась: пусть и сам просил об этом. Да думал, время спокойное — и вон как повернулось. Верно, опаска за отца ее в путь толкнула. Белый Дол пострадал сильно, а воеводу, говорили, и вовсе ранили страшно. Когда бы Лисица на месте усидеть могла, коли такое творится? Да скорее воды Волани вспять повернут.

Проворочался он с боку на бок едва не полночи, да все ж уснул. И показалось, скоро уж начала заниматься заря, сочась тусклым золотистым светом между деревьями, стелиться помалу по воде, словно бы кипящей, укрытой туманом. Осветились стены шатра, разбавился ночной сумрак. И помалу зашумели ватажники в стане.

Скоро отбыли. Нашлось место на струге Рарога женщинам. Они уселись у носа, под медвежьей головой — да так и просидели почти неподвижно до первой стоянки. Чувствовали, видно, отовсюду не слишком-то добрые взгляды мужчин, которые на них теперь уж как на ведьм злых поглядывали.

— Ты бы высадил их где, — посоветовал Делебор.

И, помнится, такое уже слышал Рарог не раз. Да только в то время сидела тут, вот так же теснясь к носу, Гроза. Совсем еще тогда незнакомая, но притягательная такая, что можно было полдня просидеть, просто на нее глядя. А сейчас Рарог рад был бы и одним глазом ее увидеть.

Чем ближе подходили к Белому Долу, тем заметнее волновалась княжна. Чаще она обращала взор в даль за кормой струга, словно боялась, что вот-вот их догонят. Да вряд ли ее мужу сейчас есть дело до улизнувшей из Долесского детинца супруги. Но боялась она, верно, и встречи с отцом. Тот право теперь полное имел ее прогнать: она свой род против его воли на другой променяла да еще таких дел наворотила по дороге, на которые не каждый решится.

Они много говорили о чем-то с Драгицей: только она, кажется, хранила полное спокойствие. Словно бы чувствовала, что выполнила все, что ей было предначертано. Может, наставница и сподобила Беляну на решение вернуться к отцу и просить теперь его милости.