Дочь реки - Елена Счастная (2020)

Тянуло костром в щель полога, снедью приготовленной Драгицей и Варьяной нарочно для оставшихся здесь. Женщины говорили о чем-то тихо между собой. Бубнили кмети озадаченно, раздосадованные тем, что им здесь пришлось остаться, в то время как остальные с варягами и долессчанами рубятся. Оно только издалека кажется, что битва — лишь то, к чему стремиться надо. Одно лишь занятие, достойное мужа и сильного воина. А как попадешь в ту сечу — и, верно, она не покажется забавой. Вот только молодым кметям, которые всего-то прошлой осенью стали дружинниками зваться после отроков, то не вдруг втолкуешь. Они не нюхали еще крови и пота чужого, что брызжет в глаза, смешиваясь с пылью, не месили ногами вздыбленную, стонущую от боли землю, нахлебавшуюся пролитой в нее густыми алыми струями людской жизни. Не видели, как падает замертво тот, с кем ты еще, кажется, миг назад бок о бок шел, предвкушая разрастающуюся во всем теле ярость грядущей сватки.

Потому хоть и бранились помалу Драгица и Варьяна на парней, которые то и дело принимались ворчать на свою незавидную скучную долю, а все равно не могли их унять.

— Велика ли честь вас, баб, сторожить! — огрызнулся наконец кто-то из гридей.

— Вот негораздок ты! Негораздок, как есть! — пророкотала Драгица и, судя по звуку, даже шлепнула зубоскала ширинкой. — О матери своей подумай. Она только рада будет, что жив остался. А что сторожил кого-то, жизнь чужую хранил, в том ничего зазорного нет. Да за Грозу тебе от князя только больше благодарности будет.

А та стиснула кулаки, до боли вонзаясь в ладони ногтями. Да что ж они все ее держат за ларь с казной, который Владивой только и хранит, чтобы не умыкнул никто? А что она чувствует, никому и дела нет. Поплыло все перед глазами от злых слез, задрожало в коленях. Гроза шаг сделала — к Беляне присесть, да вдруг качнулось что-то в нутре дурнотно. А запах вареного мяса, что еще мгновение назад казался таким приятно-душным, вдруг стал духа болотного омерзительнее. Гроза едва огляделась и, добежав до случайного ведра, что стояло недалеко от входа, вцепилась в его края и, наклонившись над ним, содрогнулась в рвотной дрожи. Метнулась прогорклая горечь по горлу, ударило темнотой в голову — и стало немного легче.

— Гроза! — воскликнула сквозь короткую глухоту Беляна, которая уже тут же оказалась.

Схватила за плечи, встряхнула легонько. А после на колени рядом опустилась, поглаживая по спине. Гроза не хотела смотреть на нее, не хотела даже взглядом выдать, что сейчас с ней творится: не доверяла она больше подруге, хоть и понимала многое из того, что та сделала.

— Ты что же?.. — начала было Беляна. И в голосе ее послышалось смущенное придыхание. Будто и сама она с трудом решилась на столь сокровенный вопрос. — От отца?..

И Гроза уж рот открыла, чтобы огрызнуться, сказать, что не ее это дело, да прислушалась к возникшей вдруг в стане тишине — резкой, словно камнем обрушилась. Подскочила резво и к ларю кинулась. Откинула крышку и единым махом выдернула из ножен меч.

— А ну, стой! — гаркнул кто-то

— Тихо-тихо, не шумите. И все будет хорошо, — вдруг донесся сквозь смутную, но нарастающую возню голос, от которого все так и подпрыгнуло в груди. — Никому вреда не причиним. А будете кидаться — придется.

Но кто-то все ж налетел: видно, кмети, что сидели недалеко от лодьи, следя, чтобы никто не подобрался с воды. Короткий лязг, удары стали о сталь и кулаков в тело. Грохот по земле и пыхтение в пылу борьбы. Ругань отборная, от которой даже на языке горько делается — и снова еле разборчивая возня.

— Принесло же тебя нужным ветром, — беззлобно проворчала Драгица, как все немного стихло.