Придя за Дашей, врач пытается уговорить отца остаться в палате. Он не приклонен. С обещанием вырвать всем конечности, прорывается в операционную. Мы перемещаемся в коридор поближе к ним. Мариша рыдает, бьётся в истерике.

— Это я виновата! Она меня закрыла! — кричит, вдавливаясь мне в грудь. — Джей! Что будет с нами?! Что будет с Максом и Ди?!

— Малыш, всё будет хорошо, — глажу по волосам, стараясь говорить уверенным голосом. — Отец не отпустит. Ты же знаешь какой он упёртый.

Операция длится уже четыре часа. Мы не двигаемся. Мы ждём чуда.

Глава 14

Джейк

Семь часов! Семь самых долгих, грёбанных часов! Дверь операционной ни разу не открывается за это время! Господу пообещал всё что могу и не могу! Рина от рыданий переходит к всхлипываниям! Ей давно надо отдохнуть, но она боится оторвать взгляд от двери.

Наконец выходит врач. Срываюсь к нему, боясь услышать, что всё напрасно. Он устало вытирает лоб и садится рядом с Мариной.

— Мы сделали всё возможное, — спокойный, ровный голос напрягает. — Остаётся ждать. Самое критичное первые сутки после операции. Если справится — жду приглашение в гости.

Трясу ему в благодарности руку, огромное желание набросится с привыкшими уже обнимашками. Слова застряли где-то в горле, поэтому просто трясу головой как болванчик. Сутки. Всего лишь сутки. Отец удержит! Справится! Стойкое чувство, что теперь будет всё хорошо!

Дожидаемся, когда Дашу вывезут из операционной. Отец по-прежнему не отпускает руки, идёт рядом и говорит, говорит, говорит. Оставляем их в покое и возвращаемся в палату. Следом заходит лечащий врач, меняет повязку, настоятельно требует поесть. Кусок в глотку не лезет ни мне ни Марине. Обходимся йогуртом и уговорами поспать. Относя поднос, прошу медсестру вколоть Рине снотворное. Слишком измотана и бледна. Поставив капельницу, девушка вводит туда успокоительную жидкость и Рина медленно моргая борется со сном.

— Джей. Обещай, что сразу разбудишь, — вцепилась мне в руку. — Джей. Сразу!

— Мариш. Сразу. Клянусь, — глажу её по волосам, обволакивая теплом м нежностью.

Пока Рина спит, звоню Вадиму и описывая всю ситуацию. Вадим молодец, держится. Никаких истерик и пустых вопросов. Только один:

— Когда можно приехать?

— Вадь. Сейчас ты нужен дома, — обрубаю его желание. — Здесь и так достаточно слёз. Тем более отец никого не подпускает к Дарье. Он как дракон над золотом. Как только что-то изменится, позвоню.

Сбрасываю вызов и набираю Ларри.

— Лар. Что-нибудь выяснили?

— Вычислили стрелка. Ищем где окапался, — отчитывается Ларри. — Будет информация, сразу наберу.

Захожу к отцу в надежде, что Даша очнулась. Но нет. Дыхание стало ровнее, что радует, а бледность и посиневшие губы расстраивают.

— Пап. Разговаривал с Ларри. Вычислили стрелка. Ищут, где спрятался.

— Не сейчас, сын, — поднимает голову и смотрит пустыми глазами. Осунулся, как будто постарел лет на десять. На висках выделяется седина, чёрные круги под глазами, лоб разрезают морщины. — Сейчас это не важно. Сейчас вообще ничего не важно.

— Отец! — повышаю голос. — Ты же знаешь, что нужен Дине! И не только! Ты нужен всем нам!

— Уйди, Джейк! — рычит он, испепеляя взглядом. — Просто уйди!

Вылетаю из палаты, сажусь на стул, хватаясь за волосы. До него не достучаться! Весь его мир в Дарье! Он сгорит, если её не станет!

Марина

Кто-то скажет, что сутки — это мало. Всего лишь двадцать четыре часа. Иногда, сутки — это много. Тысяча четыреста сорок минут, восемьдесят шесть тысяч четыреста секунд. Каждая секунда тянется вязким ожиданием. Каждую минуту со страхом ждёшь холод смерти и надеешься никогда не дождаться.

Я вижу сон. Солнце, слепящее и согревающее, луг, покрытый цветами. Я иду, путаясь в длинной траве. Слышу мамин смех и бегу на него. Она светится в лучах солнца, с любовью смотря на меня.