Спустя четыре часа мучений, выползаю на кухню, держа себя прямо на десятисантиметровых шпильках. Не люблю возвышенную обувь, и ноги мои её не любят. Джей расплывается, как чеширский кот, Макс подскакивает к идущей за мной маме, окутывая её руками и горячо шепча на ухо очередные пошлости, а бабушкам достаточно сказать Фас! И на кухне начнутся бои старушек с выдиранием волос и выцарапыванием глаз. Машу, Алю и детей на кухне не нахожу. Из этого делаю вывод, что они сбежали от бабкиных перепалок в детскую.

По заведённой традиции Максим надевает маме новое колье и браслет с серьгами, безумно дорогие агаты и бриллианты. Смотрю и снова завидую его заботе. Завидовать долго не дали. Джейк берёт со стола коробочку и достаёт широкую полоску на шею в виде сетки с бриллиантами, серьги — гвоздики, и такой-же широкий браслет. Лопните мои глаза! С таким гарнитуром свалю всех наповал!

На ужине мы становимся звёздами вечера. К нам подходят, здороваются, знакомятся. Нескончаемые вспышки камер, попытки прессы задавать тупые вопросы. Два американских дракона не выпускают нас из рук, высокомерно улыбаясь и одаривая окружающих мужчин испепеляющим взглядом. Сейчас больше всего выделяется их сходство, они всем видом кричат Моё! Не приближайся!

— И так всегда? — интересуюсь у мамы.

— Да. Я уже привыкла, — машет обречённо рукой. — Лучше так, чем как вон тот шелудивый пёс, — взглядом указывает на щуплого мужика лет пятидесяти. — Он сейчас балласт скинет и с какой-нибудь официанткой зажиматься пойдёт.

Из любопытства слежу за этой парочкой. Мама оказывается права. Доведя супругу до стола с закусками, оставляет её в компании нескольких сплетниц и еды, а сам хватает молодую официанточку, зазывно улыбающуюся каждому мужику в этом зале.

— Надеюсь, дальше не пойдёшь за ними следить? — смеясь спрашивает Джейк.

— Нет, — отрицательно качаю головой. — Я за тобой буду следить, чтобы тебя тоже какая-нибудь девица не утащила.

Единственная девица с которой я готов утащиться, это ты, — обнимает, притягивая к себе и оставляя скользящий поцелуй на губах.

Осматриваю яркую толпу и натыкаюсь на силиконовую бабу с блондинистыми волосами, испортившую недавно нам ужин в ресторане. Она посасывает вино в компании нескольких мужчин.

— Джейк. А эта дрянь что здесь делает? — указываю на неё.

— Расслабься, малыш. Она работает.

— Что значит работает? — удивлённо изгибаю бровь.

— Она проститутка, — спокойно разъясняет. — Только дорогая, удовлетворяющая прихоти богатых дядек и живущая за их счёт в рамках договора.

С открытым ртом смотрю на неё, ловя ненависть, устремлённую на маму. Она не подходит, а просто сверлит взглядом танцующую чету Орловых. И столько злости в этом взгляде, даже не по себе стало. Тяну Джейка к танцующим, преграждая волну ненависти собой. Мой мужчина подтягивает меня за талию, завлекая в медленный танец.

В остальном ужин проходит спокойно. Пришедшие размещаются в соседнем зале за столами, официанты разносят всем горячие блюда, ведущий со сцены рассказывает кто какую сумму пожертвовал, гости хлопают в благодарности и всё. Вечер закончен.

В машине мама делится своими планами по организации благотворительной организации, споря с Максимом.

— Даш. Ну какая разница куда отдать деньги, — наседает Макс. — Хочешь жертвовать, переводи в любой фонд на свой вкус. У каждого на сайте программы помощи разным категориям.

— Макс. Как ты не понимаешь? — доказывает свою правоту мама. — Большая часть денег оседает в карманах организаторов, а меньшая часть у руководства, получившего помощь. Я хочу брать на содержание детские дома в областях. Проводить ревизию и не переводить туда деньги, а делать ремонт, закупать всё необходимое и нанимать качественный персонал для работы с детьми.

— И как ты собираешься всё организовать? У тебя дети и муж голодный, — притягивает её к себе, усаживая на колени.