Нарисуй меня - Алина Ланская (2020)

До кафедры не дохожу. Закрываюсь в первой попавшейся свободной аудитории и набираю Генварского. Длинные гудки. Не отвечает. Странно, вроде сейчас у него нет никаких переговоров. Через пять минут снова звоню — результат тот же.

Максим перезванивает через два часа, за которые я себе чего только не придумала, но хоть гордость и остатки здравомыслия отговорили меня от звонка Дугину.

— Привет! Наконец-то! — радостно выдыхаю. — Я тебя чуть не потеряла.

— Я тоже, — доносится спокойный голос Генварского.

— Что? Я не поняла.

— Неважно. Марина, мне придется задержаться в Берлине. Возможно, на неделю. Или дольше.

Глава 52

— А теперь вот здесь поставь подпись… и еще здесь. — Кадровичка тыкает гелиевым ногтем в бумаги. Мне кажется, я сегодня их уже кучу подписала. Вот уж не знала, что так сложно уволиться. — Так! А где подпись директора АХО? Может, ты решила стулья стащить из родного училища! Ладно, ладно, я пошутила, но подпись у Муромова все равно нужно поставить. Приходи за трудовой после обеда, Мариш! Все равно же еще разгребаешь завалы.

— Разгребаю… — Сокрушенно киваю головой. — Стулья утащить не хочу, а вот документацию поджечь я прямо готова. Хорошо, тогда через час зайду. Надеюсь, как раз управлюсь.

— Ну вот и хорошо! — Кадровичка уже вытаскивает из холодильника контейнер с едой. — Да, еще, Марин… — Я обернулась. — Поздравляю!

— Спасибо!

Я поступила. Сама. На бюджет. Без блата и поддержки. Мне бы до потолка прыгать от радости, а я лишь вежливо принимаю поздравления. Вот никогда не подумала бы, что такое возможно. Мечта! Мечта сбылась! Еще полгода назад это было все, к чему я стремилась, чего хотела.

А сейчас думать могу только о том, что через четыре часа должен приземлиться самолет. И я увижу Макса, моего Генварского.

Ожидание убивает. Вот честно, держалась две недели, как могла, а сегодня утром проснулась и разревелась в ванной. Просто так, ни с чего. Потому что не могу больше быть одна — такая тоска накатила, а потом и страх, что он не вернется. Или вернется и скажет, что все кончилось. Что встретил в Берлине прекрасную немку и останется с ней.

Глупость и чушь! Он любит меня — звонил мне еще больше, чем раньше. Пропадал, правда, пару раз на полдня, но ведь переговоры сложные, тяжелые. И вот сегодня. Скоро.

Я даже о сестре сейчас меньше думаю, хотя она тоже нуждается во мне. По явно идет на поправку, это даже по ее речи слышно, а еще по тому, какие вопросы задает. Память ее возвращается. Про Грина я ничего не спрашиваю, о Максе ничего не говорю, она радуется, что я одна прихожу. Львов тоже рад. Был рад, пока я ему не сказала вчера то, что давно надо было сказать. Вроде понял, что на его «всегда» мне ответить нечем.

— Ну как, Марина, будете скучать по работе здесь? — Антонова разгоняет мои мысли. — Если вдруг заскучаете — приходите. Сами знаете, мы всегда рады помощи.

Я улыбаюсь, вспоминая, сколько всего разгребла в документации за эти месяцы. А сколько осталось?! Творческие люди, короче говоря, им не до регламентов и отчетности.

— Спасибо вам большое, Алла Константиновна! — совершенно искренне произношу. — Вы мне очень помогли. Я бы снова совершила те же ошибки, что и в прошлом году.

— Идите уже, Пешкова! — Антонова усмехнулась. — И спасибо за торт. Увидимся в сентябре.

Дверь за собой закрыла, словно в прошлую жизнь захлопнула. Вот реально — сразу все показалось таким далеким, все эти разборки со студентами, которые никак не могли найти свою аудиторию и вечно путали расписание, преподаватели, у которых приходилось клянчить их же отчеты…

Брр… Все! В топку!

Забрать трудовую — и на волю! Вот, наверное, только сейчас я начинаю чувствовать, как на душе легче становится. Теперь по утрам можно хоть спать, а не вскакивать от звука будильника.