Отец поневоле - Дина Данич

— На следующей неделе поедем подадим заявление в ЗАГС, — говорит за завтраком Назар. Аврора тактично молчит, заметив наши кольца, но при этом довольно улыбнулась и одобрительно качнула мне головой. Свекр оказывается более сдержанным в выражении эмоций — только скупо улыбается. Но я уже поняла, что он сам по себе такой человек.

— Уже? — растерянно спрашиваю.

— Ты против? — тут же реагирует мой… кто? Жених? Новый будущий муж?

— Нет, просто… Сейчас, наверное, у тебя много дел.

— Для семьи я всегда найду время. Да и мой сын должен носить мою фамилию.

Это был мой прокол. И снова это чувство вины. Поэтому я не спорю. Вопрос с моим родителями до сих пор подвис в воздухе. Я все еще не уверена, что стоит их ввязывать во все происходящее. Да и что я им скажу, если даже не помню их лиц?

Мужчины уезжают в офис, а я остаюсь с Авророй и Евой дома. У Никаса есть ряд дел в офисе, так что мы остаемся втроем. Племянница свекрови взбудоражена своим новым положением, и наши девчачьи посиделки превращаются практически в сбор приданого для малыша.

Я больше наблюдаю со стороны, участвую в беседе, но даже так словно вбираю частичку этого семейного тепла. И в который раз жалею, что ничего не помню. С того дня, как мне приснился кошмар из образов прошлого, у меня больше не было приступов, хотя я исправно принимаю все назначения врача. И где-то глубоко во мне начал появляться страх, что я так ничего и не вспомню. Пока я боюсь допускать эту мысль, но с каждым днем она отвоевывает себе еще немного места в голове.

После обеда отправляемся на прогулку. Сейчас очень тепло, и можно устроиться на шезлонге в саду. Аврора даже умудрилась заказать специальный маленький для Плана, на котором тот увлеченно перебирает погремушки.

— Может, сока? — предлагает Ева, когда припекает уже весьма ощутимо.

— Пойдем, — соглашается Аврора. — Заодно и закуски сделаем. Поль, ты как? За?

— Конечно, — бросаю взгляд на сына, но свекровь машет рукой.

— Мы сами сходим. Отдыхай.

Неловко говорить, что я в общем-то и не устала. Поэтому просто киваю.

Сын возится с погремушкой, которая не дается ему, злится и начинает канючить. А потом и вовсе вдруг дергается вбок, отчего едва не переворачивается. Резко подрываюсь к нему, и в этот момент что-то резко хлопает совсем рядом.

Платон заходится плачем, когда я накрываю его своим телом, прикрывая, сама не зная от чего. А в следующий момент плечо и бок обжигает огнем. Вскрикиваю, дергаясь вперед. Единственная мысль в голове — не придавить сына! Нельзя! Кое-как одной рукой сгребаю того и увлекаю под шезлонг и уже готовлюсь к тому, что снова почувствую боль, но ее все нет и нет. Наваливается странная слабость, а где-то слышатся голоса. Фокусирую взгляд на Платоне — тот в слезах и так жалобно плачет, что внутри все сжимается. Но я не могу пошевелиться, потому что рука просто не слушается.

— Полина… — раздается где-то позади, но я не могу отреагировать. В глазах начинает темнеть, и до самого последнего мгновения я смотрю в лицо сыну.

Только бы с ним было все хорошо…

— 33 Назар -

Никас с утра пораньше рвется в бой. И я его отчасти понимаю. Все же “АдамКорп” — его детище. Его и его отца. Да, так вышло, что он сделал свой выбор и остался с Евой. И судя по довольному лицу не жалеет об этом. Хотя и скучает.

Мы проходимся по основной документации, и когда разговор доходит до контракта с Емельяновым, Ник вдруг стопорит.

— Погоди, а с ним-то уже подписали?

— Нет. Все как-то не складывается. А тут еще и некоторые детали всплыли.

— Не понял, что именно?

Вкратце пересказываю о роли Емельянова в судьбе Полины, а также про его связь с Осмоловым.

— Охренеть у вас тут замес, — выдает брат. — И что думаешь? Контакт принесет выгоду, но…

— Но?

— Но, откровенно говоря, слышал я про этого Емельянова не самые лестные отзывы.

Киваю, соглашаясь.