Травница - Ульяна Каршева (2016)

Вадим неотступно следовал за мной и на кухню, где я заваривала травы, и до двери в комнату. Но сна — больше ни в одном глазу. Я сходила в библиотеку, взяла очередной том Агаты Кристи и принялась читать, одновременно с удовольствием уничтожая яблоки из вазы. Потом сбегала на кухню, сварила кофе. Не заметила, как пришло время перевязки. И думала лишь об одном: как хорошо, когда в жизни всё предсказуемо!

Проводил меня на второй этаж Андрей, с которым я столкнулась на кухне, придя мыть чашку. Сергей, выспавшийся, приветливо кивнул мне. Он отъехал от стола, прихватив с собой лишь мобильный. Кажется, ждал звонка. Когда я убрала все ненужные марлечки, ему и позвонили. Одними губами спросила:

— Уйти?

Он покачал головой. Я стала чистить его ноги, с любопытством прислушиваясь к очень интересному разговору. Как я поняла, звонил отец Мишки.

— Да, Ростислав Филиппович, он профессионал. На сцене около пятнадцати лет. Точно не скажу. Но… Полагаю, вы понимаете, что просто так он не остался бы вне сцены?.. Да, это ещё очень мягко сказано — вредные привычки… Да-да, вы правильно поняли… Нет, конечно, я понимаю, что кота в мешке никто брать не будет. Сегодня — вас устроит? В какое время вам будет удобней?

Реплики Сергея я дополняла про себя: итак, Мишка и в самом деле рассказал отцу про Александра, и тот заинтересовался человеком, который слишком рано ушёл со сцены.

Собрав использованные тряпки, я отнесла их в ванную комнату, где нашла Андрея. Тот тоже слышал Сергея и сразу сообразил, в чём дело.

— Думаешь, Александр откажется от своих привычек? — с сомнением спросила я.

— Ты не знаешь Ростислава, — самоуверенно сказал Андрей. — Это ж настоящий бульдог. Вцепится в человека, если посчитает его полезным для себя, — не оторвёшь. У него Шурик как по струнке ходить будет. Если возьмёт…

Я опять недоверчиво хмыкнула. Впрочем, отца Мишки я ведь не знала. Главное для меня заключалось в том, что сегодня я снова услышу Александра и его гитару и встречусь с ребятами-студентами, а это веселей, чем прошёл понедельник.

Так, размышляя про понедельник, который день тяжёлый, я вернулась в комнату, к Сергею, и приготовилась накладывать на его ноги новые марлечки со снадобьем. Чистые мешки лежали рядом… Сергей сидел, задумчиво глядя в пространство. Я присела на корточки… Андрей вышел из ванной комнаты, почему-то прикусив губу, застыл, глядя на входную дверь в апартаменты.

Только я приготовилась открыть крышечку банки, дверь распахнулась.

В комнату энергично вошла женщина, высокая, длинноногая, одетая в белый джинсовый костюм, точнее — брюки и рубашку, подпоясанные широким красивым ремнём на тонкой талии. Забыв дышать, я затаилась от восторга — настоящая воительница! Меча не хватает и пары ножей в ножнах. Светлые, почти белые волосы, стянутые в узел, тяжело свисали на затылке. Она остановилась посреди комнаты, всматриваясь в Сергея, немедленно набычившегося, и спросила низким грудным голосом, от которого у меня по спине мурашки забегали:

— Ну? И что это значит?

Оглянувшись на Андрея, неудержимо улыбающегося — отворачиваясь, чтобы никто не видел, я сбежала к нему из-под перекрещенных взглядов Сергея и воительницы и тихо спросила:

— Кто это? Андрей! Не смейся! Кто?

— Добрая фея — кто ж ещё! — самодовольно ответил Андрей.

22

Я только успела довольно глупо спросить:

— Почему — добрая фея?

— Все крёстные мамы должны быть добрыми феями! — наставительно откликнулся Андрей. И, снова самодовольно усмехнувшись, добавил: — А моя — тем более.

Крёстная мама Андрея?

А события развивались стремительно.

Женщина-воительница крупно (а каблучища у неё — ой, мамочки!) прошагала к Сергею, теперь уже упрямо ссутулившемуся ("Ну не хочу я ничего объяснять!"), и требовательно спросила: