Травница - Ульяна Каршева (2016)

Я съехала с кровати, закрыла дверь за ним, пока он приближался к окну и разворачивался. После чего я снова залезла на кровать. Он, уже сидя как в обычном кресле, внимательно осмотрел моё уютное местечко: разбросанные по покрывалу наушники от мобильника, книгу с детективами Агаты Кристи, журналы по вязанию, корзинку с нитками и крючком, яблоки, вываленные из вазы прямо возле корзинки, всё так же благодушно валяющегося на подушке Стаха — и хмыкнул:

— Неплохо устроилась.

— Хочешь? — предложила я. И передала ему яблоко.

— Символически-то как, — проворчал он и надкусил самое спелое местечко. — Ты дома тоже так устраиваешься?

— А что — не нравится? — смеясь, спросила я. Мне почему-то было легко сейчас с ним говорить. То ли потому что он оказался гостем в "моей" комнате, то ли потому что он перестал играть со мной…

— Я пришёл к выводу, что мой дом мне разонравился.

— Почему? — Я даже обиделась на него. Дом у него — сказка, а ему, видите ли, разонравился. И скептически поджала губы: с жиру бесится! Тоже мне, нашёлся…

— Когда мне его спроектировали, архитектор сделал именно то, что я просил. Но теперь… Это дом, где нельзя сделать что-то без ведома других. А такое уединение — даже по мелочи — человеку нужно обязательно, если ты меня понимаешь.

Немного подумав, я сообразила, что он имеет в виду.

— Понимаю. Только закавыка в другом.

— В чём?

— Ты правильно спроектировал этот дом. Он для семьи, в которой уединение не понадобиться или в которой его будут уважать. Или для начала — этот дом на двоих, которым не нужно друг от друга прятаться.

— Никогда не думал о нём с этой точки зрения.

Видя, как он ищет взглядом, куда бы бросить огрызок, я подставила под его руку тарелку, спрятанную корзинкой, и передала ещё одно яблоко.

— Не объем?

— Нет. Меня Андрей снабжает так, что неудобно становится. Кстати, почему ты не со своей мамой? Нехорошо как-то.

— Хорошо. Её Андрей устраивает в гостевой. Нечего мне там под ногами путаться.

— А я думала, ты хозяйским глазом приглядеть должен за устройством. — Я помолчала, собираясь с решимостью, и, осторожно подбирая фразы, спросила: — Сергей, прости моё любопытство. Почему Андрей работает на тебя?

— Почему бы и нет? — пожал он плечами. — Главное — работает. — В последних словах прозвучала странная нота.

— То есть он был безработным?

— Ты и правда любопытная. Надеюсь, спрашиваешь безо всякой задней мысли?

— Увы… Есть одна задняя.

— Рассказ на рассказ.

— Ммм… Справедливо.

— Хм… Хорошо. Вот тебе история Андрея. Мы с одного двора. Мама стала его крёстной, потому что мы дружили семьями. Потом разбежались. В прошлом году, в августе, мама позвонила мне и попросила приехать. Приехал. Андрей, оказывается, уже несколько дней жил у моих родителей на даче. Мама как-то решила съездить к крестнику на день рождения и обнаружила, что в его квартире живут другие люди.

Сергей рассказывал скупо, но я всё видела воочию.

Вот Марина Львовна спускается к соседям, которых знает с давних времён, и те рассказывают, что совсем недавно Андрея буквально выкинули из квартиры, даже не дав собрать вещей, что его иногда можно найти возле бара-рюмочной. Женщина прямиком идёт к бару и с трудом узнаёт в грязном, заросшем щетиной бродяге-алкоголике Андрея. Она решительно, не давая ему времени даже на узнавание, втаскивает его в свою машину и увозит сначала к себе, где его приводят в себя, а затем отец Сергея увёз его на дачу, благо стояла хорошая погода, а мать позвонила Сергею.

— … Знаешь, что такое рейдерский захват? — спросил Сергей.

— Примерно. Это когда крупная фирма захватывает мелкую.