Девушка брата - Надежда Борзакова

Мозг закипал. Осторожно выбравшись из постели, я ушла на кухню делать чай. Заперла дверь, чтоб не разбудить крепко спавшего Влада, включила чайник и насыпала мяты в чашку.

Конечно же, если родители не одобрят наши отношения, ничего не изменится. Но так бы не хотелось еще и этого в комплект к уже имеющимся проблемам. А еще… Вот бы у Влада появилась нормальная семья, пусть и в лице моих мамы и отчима.

Он сам возник в кухне сразу как заварился чай. Сонный, взъерошенный, со следами от подушки на щеке. Сердце защемило от нежности.

— Все хорошо, Настя? — заглянул мне в лицо, когда я подошла обниматься.

— Ага. Проснулась рано, — с тем, что на часах уже половина шестого, звучит убедительно.

— Угу, — он не повелся, — я обещаю, что все будет хорошо.

Ах, как бы хотелось, чтоб все так и было. Не только с моими родителями. Как бы все сегодня не прошло, со временем они бы смирились. Узнали бы Влада поближе и поверили бы, что мне с ним будет хорошо.

Но и с… Как бы это все сказать одним словом или хоть словосочетанием? Родственниками Влада, вот. Родителями, семьей — назвать так чету Сазоновых язык не повернется. А ведь это они все еще не в курсе наших отношений.

Я надела другое свое цветастое платье — с воротничком-стоечкой, рукавом три четверти, свободного кроя и длиной по щиколотку. Мамино любимое. Наивный поступок, ну и пусть.

Накрутила локоны, тронула тушью ресницы, а блеском губы. Выбрала босоножки на кошачьем каблуке.

Влад чисто выбрился — так непривычно. Белоснежная рубашка подсвечивала смуглую кожу и, как влитая, сидела на мощном тренированном теле. Плотная ткань скрывала повязку на ребрах. Сливового цвета брюки от костюма, темно-серые туфли. Ему так непривычно и неудобно, но Влад не думал этого показывать. Как и того, насколько сильно нервничал.

Букет белых пионов — мама любит именно такие. Четыре с половиной минуты парковки у парадного, чтоб стать «вежливо» и хоть немного потянуть время. Холодные руки, которые мы безуспешно пытались согреть, переплетя пальцы. Рваный вздох вместо нужного глубокого. Звонок в дверь — слишком громко разорвавший тишину.

— Прости.

— Ничего.

И действительно — ничего. Леша очень естественно изобразил, что они не знакомы, родители — что не слишком удивлены нашей, так скоро начавшейся, совместной жизни. Никаких неловких пауз в разговорах, даже после того, как стало понятно, что Влад и Глеб — братья. Я уже почти начала чувствовать вкус маминого изумительного «пражского», а вилка перестала звякать о фарфор тарелки, как на вопрос о том, чем занимается, Влад ответил:

— Начал работать с отцом, — Влад осекся на секунду, сглотнул, — он планирует отходить от дел и передавать их нам с Глебом. Вот, вхожу в курс.

— А раньше?

— У меня были проблемы с законом, Богдан, — глядя ему в глаза, сказал Влад.

Сидел ровно, расслабленно даже. Если б не рука на колене, сжавшаяся в кулак, было бы похоже, что Влад сказал что-то будничное. Я положила ладонь поверх его кулака, погладила, чтоб хоть немного расслабить. Наткнулась на мамин взгляд. Удивленный, вопросительный, ошарашенный. Но вроде бы без осуждения. Пока.

— Были — это в прошедшем времени? — их взгляды скрестились через стол.

— Да. Теперь мы с Фемидой в расчете. И больше ругаться с ней я не намерен, — Влад не отвел взгляд. — Я сделаю все, чтоб Настя не пожалела о том, что она выбрала меня. Прошлого не изменить, а над настоящим я работаю прямо сейчас.

— Вот и славно, — лицо Богдана смягчилось, — но, если что нужно, ты обращайся. Не знаю, говорила ли дочка, но я адвокат.

— Благодарю, — то, что благодарил Влад отнюдь не за это, думаю, почувствовали все.

Оставив мужчин, мы с мамой отправились на кухню. Официально — заварить чай.

— Мам…

— Мне обидно, что ты так напугана, дорогая, — грустно сказала она. — Ни я, ни Богдан вроде бы никогда не были к тебе несправедливы…