Лепестки на ветру - Мэри Патни (1989)

Рейф продолжал ласкать пульсирующую под его пальцами плоть, пока не понял, что она уже достигла пика. Тогда, дрожа от желания, он медленно вошел в нее, и тело ее сомкнулось вокруг него плотно, благодарно… Все, как в мечтах, и даже лучше. Понимая, что сам уже на грани, Рейф помедлил. Мир вокруг рушился, существовали только она и он в ней.

Марго ожидала, что в первый раз все пройдет не так гладко, ведь тела их еще не привыкли друг к другу, но она ошиблась. Они, казалось, были созданы друг для друга, и она почувствовала удовлетворение, которого никогда не знала раньше.

— Спокойнее, — выдохнул Рейф.

Плечи Рейфа, широкие и мускулистые, тускло блестели в свете свечи. На нем было столько же шрамов и царапин, как на Мегги, и она не могла не восхищаться храбростью, с которой он защищал презираемую им женщину.

Да, Рейф великолепен, само совершенство, воплощенная мужская стать. Марго понимала, какую высокую цену заплатит за минуты теперешнего счастья, но об этом предпочитала не думать. Она хотела обладать любимым полностью и, сжав руки у него на талии, притянула Рейфа к себе, чтобы полнее почувствовать тяжесть его сильного тела.

Штормовые тучи стали сгущаться над ними, как только Рейф приехал в Париж, и вот сейчас разразилась буря. Неистовой силы вихрь охватил ее, пронесся сквозь, развеял все страхи, все сомнения. Каждая клеточка ее просветлела, залучилась. Со стоном она прижалась к нему так, будто он действительно был единственной опорой, способной противостоять грозе.

Туман постепенно рассеялся, но тело продолжало конвульсивно сжиматься. Не сразу Марго осознала, что он еще оставался твердым внутри нее. Пробежавшись пальцами по его взмокшей спине, она спросила:

— Ты не…

— Не волнуйся за меня, — поспешил ответить Рейф, — ночь еще впереди.

И хотя это было не правдой, Марго даже не подумала спорить. Ей было хорошо и легко с Рейфом. С ним она чувствовала себя в безопасности.

Но желание не покидало Марго. Рейф понимал ее тело лучше, чем она сама, и снова начал двигаться в ней. Его толчки, вначале едва различимые, вызвали бурю страсти. Марго стала двигаться в ритм, и, по мере того как возрастал темп, любовники все больше зажигали друг друга. Они слились в одно существо, исполненное жаром желания.

Марго яростно откидывала голову, словно помогая раскачивать тело, пульсирующее с упрямой силой. То, что было до этого, оказалось просто прелюдией, легким аперитивом, разбудившим неизбывный, глубинный голод их тел. Охватившая Марго стихия не была похожа на ветер, ее сжигал огонь, поглощающий в жаре все: страх, гордость, здравый смысл, ненависть, обиды… Она сама превратилась в источник бешеного жара. На вершине блаженства, не в силах сдержать слов, прошептала человеку, который дарил ей такое нечеловеческое наслаждение:

— Я люблю тебя.

Буря и пламя, разрушение и возрождение. Почти в беспамятстве она услышала его стон:

— О Господи, помоги мне…

Внезапно он покинул ее тело, после нескольких горячих толчков в живот семя его вырвалось на волю.

Марго изо всех сил прижала его к себе. Слезы полились у нее из глаз. Слезы благодарности за то, что он даже в самые трудные для него секунды не переставал думать о ней. Но была в том потоке и слезинка по ребеночку, который мог бы родиться от сегодняшней ночи и не родится. Если бы они поженились двенадцать лет назад, у них было бы уже много детей, но эта мечта, как и многие другие, оставалась только мечтой.

Рейф приподнялся на локтях, потянулся за брошенной на пол рубашкой и вытер их обоих. Заключив ее в кольцо своих рук, он уснул, так и не сказав ни слова. Мегги тоже уснула.

Слова были не нужны, все равно ими не выразить того, что она чувствовала.

Мегги проснулась от кошмара. Страх, боль, ощущение того, что мир рушится, с новой силой набросились на нее после пережитого на площади.