Он увидел ее, когда еще сам был мальчишкой и ненадолго заехал с отцом в гости в большое поместье семьи Гюй-Рин и пошел со своим другом Гойчином в сад, пока взрослые степенно пили чай и обсуждали важные проблемы. Они тогда, помнится, быстро заскучали среди клумб и рыбных прудиков, и неугомонный Чин предложил тихонько пробраться к стене из лилий, подглядеть за девчонками. У тех на женской половине как раз были какие-то занятия, к которым мужской пол не допускался даже в качестве зрителей. Даже глава дома никогда не заходил на женскую половину в те дни, когда в дом приезжала Большая Сваха и учила дочерей семьи быть хорошими женами будущим мужьям.

За подглядывание обоих мальчишек наверняка бы выдрали без всякой жалости. Но кто в тринадцать лет загадывает так далеко, когда стена лилий — вот она, осталось найти место за кустами, чтобы тебя не было видно с террасы большого дома, и дрожащими руками раздвинуть узкие темно-зеленые листья высаженных ярусами цветов.

Девочки и девушки в этот день занимались шитьем и примеркой новых нарядов. У обоих мальчишек перехватило дух, когда они поняли, что сейчас на их глазах одна из старших девушек скинет верхнее платье, а то и нижнее, чтобы…

Лильрин сам не понял, что его отвлекло от столь завораживающего зрелища. Что было в этой невзрачной пигалице, которая сидела чуть в сторонке от остальных и сосредоточенно вышивала дракона на алом. Девчонка и девчонка, к тому же еще слишком маленькая для того, чтобы примерять новые наряды и привлекать внимание парней. Особенно на фоне старшей, гораздо более зрелой красавицы.

Но он смотрел и смотрел, как игла серебряной рыбкой ныряет в алое море шелка, оставляя за собой золотой след в форме чешуи дракона. Пальцы, державшие иглу, были тоненькие и какие-то особенно беззащитные, как и вся девочка, чья щупленькая фигурка почти утонула в традиционном айю. Очень светлокожая, с большими миндалевидными глазами в длинных ресницах, пухлогубая девочка с остреньким подбородком и аккуратным носиком истинной аристократки так сосредоточилась на своем занятии, что даже что-то тихонько мурлыкала себе под нос.

Она была такая… нежная, хрупкая и нереально красивая, как фарфоровая статуэтка богини. Лиль помнил только одно — он забыл, как дышать.

— Ты куда таращишься? — Чин ткнул друга локтем в бок и зашипел: — Совсем сдурел?! Еще немного — и башку среди лилий высунешь, как цаплин сын! Заметят — неделю не сесть будет!

— А… — Лиль словно очнулся и посмотрел на друга слегка ошалелым взглядом. — А это кто? Твоя сестра?

— Которая? — пожал было плечами Чин, но вдруг напрягся.

Сейчас, вспоминая этот момент, Лиль словно снова смотрел на друга глазами тринадцатилетнего мальчишки, но теперь он видел много больше. Как его друг мгновенно вычленил маленькую хрупкую фигурку из всех остальных девочек, как быстро и остро глянул на самого Лиля. Кажется, можно было рассмотреть тени мыслей, мгновенно промелькнувшие по его лицу. Вот он принял какое-то решение. И легкомысленно пожал плечами.

— Да это Лейсан. Одна здесь… из не очень нужной родни. Ушлая девица, хитрая-прехитрая… врет все время. Все старается сравняться с первыми дочерьми семьи, на любые ухищрения идет.

— Да? — Лиль еще раз глянул на фарфоровую девочку. — Непохоже. Она такая…

— Видок невинный, многие купились поначалу, — хмыкнул Чин, пристально глядя на сестру. — Ты уж представь, мне она не чужая, а я тебе рассказываю, обычно-то такие вещи за порог не выносят. Но ты мне друг, а эта… В общем, не вздумай влюбляться, друг. Да и все равно она пигалица еще.

Высказывая все это, Чин так увлекся, при этом пытаясь внешне казаться равнодушным, что потерял бдительность и толкнул один из подвесных ящиков с лилиями. Никто из взрослых женщин на той половине сада этого не заметил, а вот фарфоровая девочка… Она вздрогнула и резко подняла голову, всматриваясь в заросли.