Боярин - Роман Галкин (2017)

Наощупь двигаюсь в том направлении, где должна быть дверь. Обогнув топчан, на котором только что спал, добираюсь до цели и, провожаемый громким всхрапом одного из бородачей, выхожу в освещенный одинокой свечкой узкий коридор. Осматриваюсь. Справа и слева еще несколько дверей. Все они одинаково безликие, без каких либо табличек и номеров. В середине коридора обнаруживаю крутую лестницу, ведущую вниз. Спускаюсь и попадаю во вчерашний банкетный зал. Помещение погружено в полумрак, ибо пара свечей не могут дать достаточного света.

Показалось будто при моем появлении две темные фигуры поспешно скрылись за печью. Тут же оттуда выбежал горбун и вопросительно уставился на меня.

— Слышь, мужик, — обращаюсь к нему. — Воды холодной хочу, аж пипец.

Тот молча отошел к стоящей на лавке у двери кадке, зачерпнул из нее деревянным ковшиком воду и протянул мне.

— А-а, зашибись водичка, — одобряю, напившись. Вода и в самом деле оказалась необычайно вкусная. А может, мне это показалось из-за жестокого сушняка. — Слушай, зёма, дай мне какую-нить кружку. Возьму водицы с собой в номер.

Горбун непонимающе смотрит на меня, продолжая молчать. Он что, немой, что ли? Или по-русски плохо понимает.

— Налей мне воды с собой в номер, — громко, по слогам повторяю просьбу, на всякий случай сопровождаю слова жестами, указывая на ковшик, на кадку с водой, щелкая указательным пальцем себя по горлу, показывая наверх, где находятся номера.

Горбун продолжает пялиться, будто ничего не понимает. Как же тогда он сразу понял, когда я попросил пить?

От входных дверей слышится шорох. В полумраке вижу, как, сползая по стенке, заваливается на бок сидящий на полу солдат. Ружье стоит рядом, прислоненное к стене. Ишь ты, спит на посту, зараза. Ну да пусть себе дрыхнет. Мне оно до лампочки.

Снова шорох, только теперь из-за печи. А чего это горбун так вертит головой, затравленно зыркая то на меня, то на спящего часового, то в сторону печки? Отодвигаю его с дороги и иду к кадке.

— Короче, мужик, если тебе влом дать мне кружку, я возьму с собой этот ковшик, — зачерпываю водицы, делаю еще несколько глотков и направляюсь к лестнице. — Да не баись. Не сгрызу я ковшик. Утром верну обратно.

Краем глаза замечаю шевеление за печью, словно кто-то старается спрятаться от меня. Может горбун тут с с какой-нибудь Эсмеральдой развлекается? Ишь ты, Квазимода.

— Бэль, тра-та-та, та-а, та, та, тра-та-та, — хитро подмигиваю мужичку и, напевая мотив хита моего детства, поднимаюсь по лестнице.

Поднявшись, смотрю на одинаковые двери и понимаю, что не помню откуда вышел. Так, когда я вышел, спуск был слева. Значит либо эта, либо та. Моя та, откуда доносится храп. Ага, храпят здесь, значит мне сюда. А здесь? Во блин, здесь тоже храпят. М-да.

В задумчивости отхлебываю из ковшика. Нет ну, до чего же вкусная водичка! Отворяю дверь и пытаюсь рассмотреть что-либо в темноте. Безрезультатно. Стоп — храп доносится слева. Слева находился только мой топчан. Значит это не мой номер. Открываю другую дверь. Здесь, как положено, храпят дуэтом справа. Пробираюсь к своему ложу, пристраиваю ковшик на полу и заваливаюсь на шуршащий то ли сеном, то ли соломой матрас. Как говорится, утро вечера мудренее. Вот проснусь утром и разберусь со всеми непонятками. Главное, спиртного больше ни граммульки. Как пел великий русский классик: — «нет, ребяты-демократы, только чай».