Успех - Людмила Бояджиева

– Я тоже плачу. У меня тоже разрывается сердце! – Кот шмыгнул носом, упал в кресло и натурально разрыдался, шустро утирая мордочку лапами. Нет, я не могу больше так! Не могу врать экселенцу! Он, бедный, даже совсем не почувствовал, как мы лгали и лгали! Его самые надежные, самые преданные друзья! Я немедленно пойду к нему и расскажу всю правду.

Вскочивший Батон был возвращен в кресло мощной рукой в гипюровой перчатке. – С тобой нельзя иметь дело, сосунок. Ты клялся на куриной ноге. Ты целовал знамя.

– Пойми, нам тоже тяжело так обращаться с экселенцем, но мы делаем это ради его же блага. – Шарль отеческой рукой погладил Батона между ушей против шерсти – по направлению к носу, словно имел дело с чубчиком школьника. – Сам он не справится, а помощи не примет. Ну разве можно преуспеть за две недели в том, что происходит крайне редко, крайне странно и лишь с избранными! Он наивен сейчас, как шестнадцатилетний юноша. Он бескорыстен, нежен, раним… Ну как здесь обойтись без вранья, вернее – без хитросплетения позитивной интриги? – Голос Шарля наполнился драматизмом. Всхлипнув, оратор не удержался и тоже расплакался, утирая слезы концом фиалкового шарфа. – Бросить одного, совсем одного в этом аду…

– Хитросплетение интриги… – хорошо сказано! – Оценил формулировку взбодрившийся Амарелло. – А то заладили: "обман, обман…" Позитивно помочь надо, это факт.

– Да что мы можем? – Пылко воскликнул Батон. – Сами почти инвалиды! Добиваясь этой командировки мы добровольно отказались от самых сильных своих качеств, обычных видовых привилегий. Помните Русалочку? Бедняжка так хотела попасть на Землю, так стремилась обрести ноги, что согласилась на жуткие условия: каждый шаг причинял ей страшную боль, стопы кровоточили. Кроме того, она не могла говорить! И это в тот момент, когда ей было просто позарез необходимо кричать о своей любви! – Вдохновившийся речью Батон и впрямь стал чрезвычайно похож на Ди Каприо в роли Ромео.

– Хорошо. Мы лишены чистоплюйской железы, которая позволяла нам ориентироваться в людях. Выделение фермента указывало на достоинства и недостатки собеседника. Кроме того, прежде мы могли при первой необходимости обратиться ко всеобщему информационному банку и получить ответ на любой вопрос. А самое главное – с нами был мудрый и сильный экселенц. Мы играли в его команде, вернее – подыгрывали. – Шарль развел руками и вернул на переносицу пенсне. – Увы, обстоятельства изменились не в нашу пользу. Но и сейчас мы можем многое. Значительно больше, чем обыкновенные люди. У нас есть Фикция – возможность создавать правдоподобную при всей её нелепости версию, гипнотическая внушаемость, способная обмануть людей. Благодаря Фикции я проник в компанию мощных эзотериков, изображая важную персону. Амарелло, наш боевой генерал, сумел снискать доверие в женском клубе под видом дамы, а Батон очаровал каналью Беласко! Мы можем менять облик, манипулировать людьми, создавать иллюзию власти, денег разве это не высшая мечта большинства из живущих на Земле? – Торжественно завершил речь Шарль. – С такими возможностями отказаться от помощи экселенцу было бы преступлением.

– Но если он узнает, что мы лгали, воспользовавшись его временным бессилием распознать враки… Что мы вмешивались, несмотря на его запрет, что притащились сюда из-за него всеми правдами и неправдами… – Батон поднял плачущие глаза, так дивно выписанные на полотнах Сурбарана у кающихся грешников и даже святых. – Он никогда не простит нас… и отречется, за это самое "хитросплетение интриги".

– А я вот ещё что думаю… – Мрачно начал Амарелло, задумчиво ероша огненные патлы. – Представьте на минуту, случается ведь такое, что вредят не враги, а друзья … Вот мы взялись за дело, решив, что знаем как лучше… Вернее, кто лучше подходит из дам. А если… если осечка? Если мы все обмишуримся?

Батон нахмурил лоб, топорща длинные белые "брови".

– Заварится такая каша… – Пророчески изрек он. – Полный бардак.